Не все были убийцами - [21]
Она нравилась мне. Глаза ее за толстыми стеклами очков смотрели хитро и насмешливо. Никогда нельзя было понять, действительно ли она думает то, о чем говорит. Однако я всегда знал — сердце у нее было доброе. Моя мать ее с трудом выносила.
Лона Беге-Фауде-Фуркерт два с лишним часа проторчала в метро и явилась в квартиру мамаши Тойбер совершенно без сил. У нее дважды проверяли документы и содержимое ее большой сумки, да еще допытывались, почему у нее в сумке так много продуктов.
«Ну и что же ты им ответила?» — спросила мамаша Тойбер.
«Я сказала, что во время воздушного налета всегда беру с собой в подвал свои запасы. Ведь никогда не знаешь — уцелела ли твоя квартира и где потом добыть еду».
«А у тебя ничего не отобрали?»
«Неужели я похожа на торговку с черного рынка?»
Мы засмеялись, а мамаша Тойбер с жадным блеском в глазах поинтересовалась:
«Так что же у тебя там, в сумке?»
«Еда. Еда для обоих. На всю следующую неделю. А Карл, может, еще и овощи раздобудет», — сказала Лона.
«Ну конечно, на моем огороде тоже кое-что имеется», — кивнул, улыбаясь, Хотце.
«Так как же насчет деньжат?» Мамаша Тойбер снова уставилась на Хотце.
Было видно, что этот человек произвел на нее впечатление.
«Сначала мне надо поговорить с Розой с глазу на глаз», — сказала Лона, — «а потом и о деньжатах потолкуем. Где бы нам ненадолго уединиться?»
«Можете пойти в комнату Греты — в конце коридора налево. Я и собиралась разместить вас там».
Лона с матерью вышли из кухни. Мамаша Тойбер стала рыться в сумке Лоны.
«Вы не считаете, что рыться в чужой сумке не совсем прилично?» — язвительно осведомился Хотце.
«В конце концов должна же я знать, хватит ли мне этого», — ничуть не смутившись, ответила мамаша Тойбер.
«Вам — нет. Этого должно хватить двоим — матери и сыну», — засмеялся Хотце и погладил меня по голове.
«Думаю, и мне кое-что перепадет», — возразила мамаша Тойбер. — «Кофе! Настоящий кофе, свежесмолотый! Неужели меня не угостят хоть чашечкой? Наверняка это Фуркерт добыл. Только ему нужно быть осторожным, а то опять в кутузку попадет».
Она засмеялась своим хриплым смехом. Вернулись на кухню мать с Лоной, и Лона снова вышла с мамашей Тойбер. Обе женщины, видимо, обо всем договорились — через некоторое время мамаша Тойбер опять появилась на кухне и сказала матери:
«Можете пойти взглянуть и положить там свои вещички. Но комната, само собой, остается за Гретой».
Вместе с мамашей Тойбер мы пошли по длинному коридору и вошли в комнату. Это была большая, темная комната с эркером. Обстановку комнаты составляли двуспальная кровать и громадный, во всю стену, платяной шкаф. В ногах кровати стояла старая кушетка. Еще одна такая же старая кушетка с подголовником стояла в эркере. Над кроватью в позолоченной раме под стеклом висело изображение Божьей Матери с младенцем и четками в руках. Мамаша Тойбер объяснила нам, что мы будем спать на кушетках, а Грета — на двуспальной кровати.
«Грета замужем?» — спросила мать.
«Иногда», — ухмыльнулась мамаша Тойбер и взглянула на меня. Я ответил ей вежливой улыбкой.
«А ее мужу не помешает, что в спальне находятся чужие люди?» — не унималась мать.
«Смотря по тому, за кем в данный момент она замужем», — ответила мамаша Тойбер.
В комнату вошла Лона, и старуха удалилась, прикрыв за собой дверь.
«Это что, частный бордель?» — недовольно спросила мать. Все происходящее явно раздражало ее, но Лона дала ей понять, что иного выхода сейчас нет. Спасибо, что хоть здесь можно укрыться! Ничего, это долго не продлится — Людмила скоро устроится на новой квартире и снова сможет взять нас к себе. А кроме того, у Хотце, может быть, тоже кое-что найдется. Даже где-нибудь за городской чертой — там было бы спокойнее и не так опасно.
«Вот выручка за последние три недели. С этими деньгами ты сможешь продержаться какое-то время. И тебе не придется продавать свои украшения. Правда, я не знаю, как все пойдет дальше — норма выдачи продуктов становится все меньше, да и качество их ухудшается, но еще какое-то время можно существовать довольно сносно. Одно время мы вместе с Якобом хотели открыть продовольственный магазин — ведь людям нужно есть каждый день! Но разве смог бы он предлагать покупателям одновременно свиную колбасу, сыр и молоко? Хотя сам был большим любителем ветчины. Он называл ветчину „кошерной свининой“».
«У Якоба был туберкулез, и по состоянию здоровья он не мог строго придерживаться кошерной кухни. Так что ничего смешного в этом нет».
«Но сам-то он любил пошутить», — сухо возразила Лона.
«Больные туберкулезом должны есть жирную пищу и свинину», — убежденно продолжала мать.
«Не говори глупостей, Анна-Розалия! Ты тоже всегда охотно ела ветчину. Или ты заразилась от него туберкулезом?»
Лона по-прежнему делила с нами заработанную выручку. К этому ее никто не принуждал — ведь у нас больше не было никаких прав на владение магазином.
Как истинная арийка, она имела полное право владеть магазином единолично. И могла наплевать на нас, даже относиться к нам, как к врагам нации. Вместо этого она ежемесячно делила с нами доход от магазина. В память о моем отце.
Законной владелицей магазина Лона считала мою мать. Кроме того, она считала себя обязанной обеспечивать нас продуктами и продовольственными карточками. Я убежден, что она вместе со своим мужем проворачивала какие-то дела на черном рынке. У Фуркерта там наверняка были связи. Однако нам до этого не было никакого дела. Мы хотели выжить, и Лона прилагала немало сил для того, чтобы это нам удалось.
Пишу и сам себе не верю. Неужели сбылось? Неужели правда мне оказана честь вывести и представить вам, читатель, этого бретера и гуляку, друга моей юности, дравшегося в Варфоломеевскую ночь на стороне избиваемых гугенотов, еретика и атеиста, осужденного по 58-й с несколькими пунктами, гасконца, потому что им был д'Артаньян, и друга Генриха Наваррца, потому что мы все читали «Королеву Марго», великого и никому не известного зека Гийома дю Вентре?Сорок лет назад я впервые запомнил его строки. Мне было тогда восемь лет, и он, похожий на другого моего кумира, Сирано де Бержерака, участвовал в наших мальчишеских ристалищах.
Новая книга Николая Черкашина "Белая карта" посвящена двум выдающимся первопроходцам русской Арктики - адмиралам Борису Вилькицкому и Александру Колчаку. Две полярные экспедиции в начале XX века закрыли последние белые пятна на карте нашей планеты. Эпоха великих географических открытий была завершена в 1913 году, когда морякам экспедиционного судна "Таймыр" открылись берега неведомой земли... Об этом и других событиях в жанре географического детектива повествует шестая книга в "Морской коллекции" издательства "Совершенно секретно".
Все подробности своего детства, юности и отрочества Мэнсон без купюр описал в автобиографичной книге The Long Hard Road Out Of Hell (Долгий Трудный Путь Из Ада). Это шокирующее чтиво написано явно не для слабонервных. И если вы себя к таковым не относите, то можете узнать, как Брайан Уорнер, благодаря своей школе, возненавидел христианство, как посылал в литературный журнал свои жестокие рассказы, и как превратился в Мерилина Мэнсона – короля страха и ужаса.
Спросите любого человека: кто из наших современников был наделен даром ясновидения, мог общаться с умершими, безошибочно предсказывать будущее, кто является канонизированной святой, жившей в наше время? Практически все дадут единственный ответ – баба Ванга!О Вангелии Гуштеровой написано немало книг, многие политики и известные люди обращались к ней за советом и помощью. За свою долгую жизнь она приняла участие в судьбах более миллиона человек. В числе этих счастливчиков был и автор этой книги.Природу удивительного дара легендарной пророчицы пока не удалось раскрыть никому, хотя многие ученые до сих пор бьются над разгадкой тайны, которую она унесла с собой в могилу.В основу этой книги легли сведения, почерпнутые из большого количества устных и письменных источников.
Книга Радко Пытлика основана на изучении большого числа документов, писем, воспоминаний, полицейских донесений, архивных и литературных источников. Автору удалось не только свести воедино большой материал о жизни Гашека, собранный зачастую по крупицам, но и прояснить многие факты его биографии.Авторизованный перевод и примечания О.М. Малевича, научная редакция перевода и предисловие С.В.Никольского.
Книга В.Носовой — жизнеописание замечательных русских танцовщиц Анны Павловой и Екатерины Гельцер. Представительницы двух хореографических школ (петербургской и московской), они удачно дополняют друг друга. Анна Павлова и Екатерина Гельцер — это и две артистические и человеческие судьбы.