Не время умирать - [79]

— Нда… — произнес Пичугин. — Честно говоря, я не представляю Ковалева в качестве лидера преступной группировки, продающей секретные разработки террористам.

— Я тоже не представлял. Понимаете, Ковалев — мастер маскировки. Не маскировки даже, а скорее адаптации. Я не удивлюсь, если именно он завез чуму в Москву, чтобы скрыть какие-то новые грязные делишки. Он ведь сам, как та чума.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Вы знаете, что чумная палочка, по сути, это совершенно безобидная энтеробактерия, представительница той микрофлоры, которая обязана находиться в желудке или кишечнике. Она должна просто жить и помогать переваривать пищу разному рогатому и безрогому скоту. И лишь небольшая мутация в какой-то момент превратила ее в один из самых губительных болезнетворных агентов. Так и генерал Ковалев. Он ведь был когда-то честным офицером, не вызывал ни у кого никаких подозрений, защищал Родину, двигался по службе. А потом раз, и мутация. Мутация совести, я бы сказал. А организм, страна, система ФСБ к этой мутации не были готовы, и их, если так можно сказать, иммунная система не смогла распознать изменения. Понимаете? Это как если бы овца в стаде вдруг мутировала, и, не меняя внешности, запаха, каждодневного поведения, вдруг начала ночами пить кровь у собратьев. Как ее вычислить? Я уверен, на сто процентов уверен, что в Наташу стреляли по его приказу.

— Но почему? Понимаете, все данные говорят о том, что чуму в Москву привез казах Санбаев. Он никак с Ковалевым… — Пичугин осекся.

— Что такое? — не скрывая иронии, поинтересовался Лемех. — Иммунная система вдруг начала работать?

— Нет… Ну, это никак не вяжется. Понимаете, казах Санбаев является братом жены засекреченного ученого, создающего невероятно продвинутую космическую разработку. Естественно, он заразил и сестру, и ее мужа — полковника. Фамилию называть не буду, с вашего позволения.

Лемех заинтересованно кивнул.

— Я работал над тем, чтобы отслеживать утечку информации именно по проекту полковника.

— А Ковалев курировал проект? — Лемех хмыкнул. — Знакомая картинка. Поменяй вашего полковника на меня, и тут же одолеет дежавю.

— Ну, не совсем. Ковалев курировал не проект. Там все-таки другой официальный куратор. А Ковалев курировал всего лишь меня как внештатника и аналитика.

— Хрен редьки не слаще. И как же вы, молодой человек, не видите связи? Ведь совершенно очевидно, что Ковалев нашел способ заразить чумой родственника полковника, чтобы завладеть его разработкой, как моей когда-то. Видимо, для него этот путь был самый легкий. Эпидемия — превосходная среда для всяких махинаций. Все заняты делом, все в защитных костюмах. Пока мы с вами беседуем, он прямо сейчас наверняка ворует данные.

— Но данные черт-те где, в засекреченном бункере! — Пичугин никак не мог согласиться с концепцией Лемеха.

— Так это все объясняет! В бункер не проникнуть постороннему. А Ковалев, по вашим же словам, не является официальным куратором. Его, молодой человек, в бункер не пустят. А ему надо. Как туда пройти? Устроить эпидемию. Бункер эвакуируют, начнут обеззараживание, конечно. И в этой суматохе оттуда, из бункера, будучи облаченным в защитный костюм для маскировки, можно вынести хоть черта с рогами.

Пичугин задумался и принялся молча жевать бутерброд. Теория Лемеха поражала своей непротиворечивостью, но трудно было поверить, что Ковалев способен был с такой точностью просчитать все случайности. Хотя? А что там просчитывать, собственно? Досье на Бражникова есть. Значит, известен состав его семьи, что называется, до седьмого колена. Алия оставила девичью фамилию не просто так, а как раз по настоянию ФСБ, чтобы не демаскировать Бражникова как руководителя проекта и хранителя главных секретов и чтобы не давать вероятному противнику лишних рычагов давления на него. Но, как верно заметил Лемех, система хорошо адаптирована к вторжению извне, а вот против «своего» иммунитет действительно мог и не сработать. Уровень допуска Ковалева достаточен, чтобы получить досье на Бражникова, выявить родственника казаха, а затем установить за ним слежку. На основании данных наружного наблюдения и прослушки можно без труда узнать, где бывает Серикджан, куда собирается ехать и чем там будет заниматься. Для Ковалева это не проблема. У него всюду свои информаторы, неудивительно, если и среди трансвеститов они есть. Наверняка есть! Дальше Ковалеву остается только дождаться отъезда Серикджана на родину и там, руками своего агента, заразить его чумой. Серикджан возвращается, его встречает полковник, и заболевающий казах заражает Бражникова, а дальше все по плану, изложенному Лемехом.

Выглядело это все предельно логично и вполне непротиворечиво, но все равно верилось в это с огромным трудом. Пичугин не мог вообразить себе, что кто-то, ради банальной наживы, способен осознанно целый город заразить особо опасным заболеванием. Только ради того, чтобы получить доступ в засекреченный бункер и похитить расчеты Бражникова. Но если так, то это диверсия так диверсия. Не вписывалось в эту версию искреннее поведение и недоумение генерала, вызвавшего для беседы Пичугина. Впрочем, почему не вписывалось? Ковалеву нужно было ввести Пичугина в игру, нужно было приставить к Наталье. Не к Наталье даже, он мог и не знать о ней, а к штабу ТОРС. Если так, то переиграть такого шахматиста будет делом чести! В этом случае очень важно заранее определить, какая роль отведена в этом дьявольском плане Наталье и самому Пичугину.