Не время для одиночек - [39]

Как-то само собой получилось, что они взялись за руки — и под страхом смертной казни не смогли бы сказать, кто первым это сделал. Так шагать по дорожке, присыпанной уже нагревшимся песком, было приятно, что же касается общей лёгкости одежды, то оказалось, что и остальные ехавшие на фуникулёре люди в основном… короче, они тоже ехали на пляж.

Элли, встав коленками на мягкий диванчик, буквой С изгибавшийся у задней стенки вагона, с интересом и восхищением рассматривала проплывавшие мимо красоты. То внизу в пене и брызгах гремел водопад — а потом фуникулёр спускался в ущелье, и над головой почти смыкался полог леса — но уже в следующую минуту в головокружительной глубине зеленела путаница прибрежных древесных крон — и тут же вагончик почти бортом задевал алые гранитные склоны скал, между которых сапфиром сверкало озеро, окружённое белыми домиками какой-то научной станции.

А впереди, медленно приближаясь, раскинулась бухта в окружении скал, усеянная белыми парусами яхт.

3.

Компания кадетов в самом деле веселилась на пляже. У берега на мелкой волне покачивались несколько моторных досок, некоторые ребята лениво загорали, но большинство играли в волейбол.

Колька и Элли повалились на песок — сухой и горячий, летний. Пляжи тут были песчаными в отличие от большей части побережья — там сильно портила жизнь или крупная галька, или — на севере — глина. Только этот не такой уж длинный кусок был покрыт обнажившимися и сползшими сюда во время катастроф прошлого залежами удивительно яркого жёлтого песка, в котором часто находили полудрагоценные камни.

Ранний подъём и долгий переезд сыграли свою роль — обоим захотелось спать, и Элли, не без труда сконцентрировав внимание, увидела, что Колька-то уже спит, закрыв локтем глаза. Тогда она устроилась удобней и почти тут же уснула тоже…

…Проснулись они одновременно часа через два. Колька, сладко зевнув, смущённо улыбнулся:

— Ну вот. Мы что, дрыхнуть сюда приехали?

Элли не успела ответить — Кольку окликнул Тимур. Кадеты перестали играть в волейбол и в основном сидели или лежали на песке, заинтересованно глядя в сторону проснувшихся новеньких, которых до этого не беспокоили.

— Коль! — повторил Тимур, улыбаясь, и Элли не могла не оценить атлетическое сложение кадета — он выделялся даже среди своих. — Сплаваем наперегонки вон туда? — он махнул рукой в направлении длинного пирса базы, выдававшегося в залив почти на километр.

— И обратно, — Колька встал. Кадеты засмеялись, Тимур махнул рукой снова:

— И обратно!

— А приз? — Колька прищурился, словно оценивал расстояние. Элли заметила, что губы у него подрагивают в сдерживаемой усмешке.

Тимур порылся в кармашке плавок. В пальцах его тяжело и ярко сверкнула золотая монета — имперский червонец.

— А вот!

— Принимаю, — кивнул Колька, — ставлю столько же.

Кто-то из кадетов присвистнул, кто-то крикнул:

— Пятнадцать человек на сундук мертвеца! — а ещё кто-то мелодично запел:

— Приятели, живей разворачивай парус —

Йох-хо-хо, веселись, как чёрт!..

— Идёт! — Тимур с пальца подбросил свой червонец назад, монету поймали. Колька кивнул на фуникулёр:

— Моя там, наверху. Но мне за ней бегать не придётся.

Теперь даже те, кто до последнего лениво валялся на песке, заинтересовались. Начиналось соревнование — то, что имперцы очень ценили. Парни вошли в воду по пояс и встали, чуть пригнувшись. Свисток в два пальца — и два тела бесшумно врезались в воду…

…Проплыть два километра — это не так легко, как кажется на первый взгляд. Колка не соврал и не переоценивал свои силы — он отлично плавал. Но и Тимур явно не только зачёты сдавал. И скоро даже головы плывущих было уже трудно различить среди сияющей, как хорошее зеркало на солнце, до боли в глазах, ряби.

— Это надолго, — сказал кто-то.

— Да, пока туда, обратно ещё…

— Тимур точно первым придёт…

— Погодите, смотрите, этот парень тоже здорово плавает…

В ожидании по рукам разошлись бутерброды, шоколадки, бутылки с ситро и лимонным соком — Элли тоже не обделили. Теперь все ждали молча, и лишь через какое-то время тишину нарушил чей-то крик:

— Плывут!

Элли вскочила с песка первой. Несколько минут она, по правде говоря, ничего не видела, но потом и она различила, что плывут двое — ритмично взмахивая руками. Отсюда было пока что неясно, кто впереди… но один из пловцов опережал другого на полсотни метров, не меньше.

Ещё минута, другая — и Элли гордо, радостно улыбнулась. Лицо плывущего первым было теперь очень хорошо различимо… и это был Колька. Он плыл кролем, широко выкидывая руки — и видно было, что он устал, очень устал, плыли-то на скорость… но Тимур его догнать явно не мог, хотя и старался изо всех сил…

…Когда Колька вышел, пошатываясь, на песок — тяжело дыша, мокрые волосы облепили лоб — Элли подскочила к нему и, обняв за шею, несколько раз поцеловала. Впервые поцеловала на людях. Лицо Кольки буквально озарила искренняя, широкая улыбка, но он, обернувшись, сказал Тимуру, стоявшему на мелководье и тяжело дышавшему:

— Я очень хорошо плаваю. А ты — отличный пловец.

— Похоже, я проиграл, — Тимур улыбнулся. — Прошу прощенья у тех, кто на меня ставил…

…С пляжа ушли только вечером, когда солнце начало садиться за горы, а животы по-настоящему подвело от голода. В парке за пляжем было уже совсем темно, таинственно шуршали кусты, пахло густо и сладко — и Элли приткнулась к Кольке, обняв его за пояс. Вряд ли, впрочем, только из страха. Ориентируясь по огонькам, Колька вышел точно к кафе — большой площадке с видом на море, где почти все столики были одеты столь же легко одетой публикой. Девчонки-официантки раскатывали между прозрачными столиками на роликовых коньках, ловко развозя подносы с заказами.