Не время для нежности - [4]

Видимость была никудышная. Он сделал несколько шагов и запнулся обо что-то мягкое. Присел, ощупывая предмет — пальцы скользнули по шероховатой коже ребристого нагрудника, не то. Еще несколько шагов в сторону и вновь кто-то ткнулся в сапог. Мелко подрагивая и тоненько завывая на пределе слышимости, находка распласталась на камне. Осмотр показал — мимо цели.

На третьем человеке удача улыбнулась — рука нащупала грубую шерсть, а на подбородке обнаружилась отросшая за время заключения щетина. Балахон проступал сквозь туман бесформенной темной кляксой. Схватив бедолагу за шкирку, Рики потащил его в обратном направлении. Неожиданно уперся головой в мягкое и пружинящее. Кто-то из служивых не поддался панике, устоял на ногах, смекнув, что ждать нападавшего стоит у цели, за которой тот пришел.

Рики выпрямился: стоявший спиной стражник, ощутив толчок, испуганно изогнулся. Всколыхнув туман, несколько раз полоснул мечом вслепую. Но Рики уже сместился, лезвие просвистело в стороне.

Оказавшись за спиной солдата, ударил открытой ладонью, целя в висок, стараясь не убить — ошеломить противника. Отступил снова. А когда тот попытался ответить, ударил по руке, которой тот зажимал нос. Смахнул шишак, отвесил звонкую пощечину.

От обидного удара стражник разозлился, открыл было рот, чтобы высыпать на голову Рики горы проклятий, вдохнул. И, как подкошенный, повалился под ноги, не успев извлечь из глотки ни единого звука.

Схватка происходила в полной тишине. Наблюдатели за пределами алхимического облака, если таковые оставались, могли услышать лишь неразборчивую возню да звон упавшего на мостовую оружия. Не все попали под воздействие зеленой дряни. Замыкавшие колонну стражники, наверное, не дураки — добровольно в туман не сунутся.

Фрид вернулся к шерстяному балахону. Но тут уже кто-то был.

Держа меч в вытянутых руках, воин медленно поворачивался на месте, стараясь на звук определить положение противника. Поджав губы, Рики дождался пока тот повернется к нему спиной, а потом нанес расслабляющий удар в пах. Судорожно вдохнув отравленный воздух, бедняга повалился на заключенного.

Взяв висельника за капюшон, Рики поволок его за собой: вот-вот туман должен рассеяться, а ему еще предстояло спрятать ношу до ночи, и убежать самому. Переноска тяжестей на дальние расстояния в его планы не входила.

Выбравшись на свет, он, пригибаясь, поспешил к переулку: человек в балахоне мешком тащился по камням — тяжело, словно сопротивляясь побегу. Потом Рики нырнул в спасительную тень, где через пятьдесят шагов свернул в задворок.

Он поспешил вдоль здания, прижимаясь к каменной кладке. У погибшего куста сирени притулилась натертая до блеска лавочка, на земле валялась пара битых бутылей. В вечернее время место явно пользовалось популярностью у местных выпивох.

Возле лавки Рики бросил безвольное тело и уперся в ничем не примечательную штакетину. Секция забора сдвинулась и за глухой деревянной стеной обнаружилась узкая ниша. Там спасенному предстояло пролежать в бессознательном состоянии до темноты, пока не угомонится поднятая на уши стража.

Спешно упаковав груз, он приготовился закрыть убежище и бежать что есть мочи, но различил топот ног — сзади, откуда только что пришел, и впереди, куда намеревался двинуть дальше, когда освободит руки. На то, что это праздные гуляки, охочие до прогулок под палящим солнцем, Фрид не надеялся. Не настолько он наивен.

Запрыгнул внутрь. Кое-как растолкав «балахон» улегся рядом. Напрягся, возвращая на место секцию фальшивого забора. Шурша в пазах, она сдвинулась и мягко встала на прежнее место.

Стянув почти высохшую вонючую маску с лица, Рики замер. Уши улавливали за тонкой деревянной стеной азартные возгласы стражников.

— Северную смотрели? — пробасил один.

— И Северную, и Ореховую, и по Дубовой клич кинули, сюда позвали. Не видел его никто… как сквозь землю провалился, — ответили ему, судорожно заглатывая горячий воздух. Чувствовалось, что погоня по жаре далась человеку нелегко.

В щелях между досками суетливо бегали тени. Фрид молился всем богам, которых только мог вспомнить, не забыл упомянуть и Последнего, лишь бы собравшиеся на лавке не обратили взор за спину. Сильнее вжался в камень и постарался вовсе не дышать.

— Так на Дубовой наши и этот… — начал было кто-то третий. — Им бы сторожить остаться.

Но его внезапно одернули:

— Приказ о том вслух не говорить…

— Ознакомились — знаем, — отмахнулся от него тот, что говорил басом. — Но общаться мы как-то должны, верно? Да и кто тут услышит.

Последовала короткая заминка, во время которой Рики отчетливо слышал скрип кожаных доспехов, и то, как бешено колотится его сердце.

— Охрана усиленная на Дубовой больше не понадобится, спугнули вора, — продолжил бас. Рики при словах о воре презрительно хмыкнул про себя — как самому же показалось, тихо и неубедительно. — Караул справится и без подмоги. Сил у бедняги почти не осталось, даже мальчишка доведет. А мы от помощи не откажемся — гадину эту надобно сыскать.

— Верно говоришь, Курт! — послышалось со стороны.

— Я почему отсюда не ухожу никуда, — вновь заговорил тот, кого назвали Куртом. — Думаю, что не успел он убежать: люди наши квартал по верху окружили, да по подземельям патрули сидят. Знает он, какую бучу затеял, — Рики Фрид не знал, а потому как губка впитывал каждое произнесенное слово, — самовольно в наши руки не сунется, притаился где-то. Темноты ждать станет, а там напролом будет пробовать…