Не возжелай мне зла - [8]

— Ладно, поживем — увидим. Если понадобится, мы с твоей мамой поговорим с мистером Уэллесли.

Такси с визгом разворачивается и останавливается прямо перед нами; дизельный двигатель довольно урчит у края тротуара. Мы залезаем внутрь. Я называю адрес, водитель трогает с места. Минут через пятнадцать будем дома. Первые пять Марк молчит, смотрит на мчащиеся мимо окна домов; улицы пусты, разве что случайная кошка перебежит дорогу и скроется в темноте. Мы проезжаем мимо выстроившихся в ряд многоквартирных домов с темными окнами. Крыши четко вырисовываются на фоне неба, освещенного почти полной луной, рядом с которой едва видно звезды. Огни светофоров дают дорогу, как только мы подъезжаем, машина едет с постоянной скоростью, миль тридцать в час. Вдруг водитель, не притормаживая, сворачивает за угол, и мы с Марком валимся друг на друга.

— Ну и лихач, — ворчит Марк, и мы с ним, вцепившись в рукоятки над дверцами, отлипаем друг от друга.

— Ему небось тоже хочется поскорее домой, — говорю я. — В ночное время много не заработаешь.

— Так, значит, вы думаете… — Марк вздыхает, вертит головой. — Что-то не верится, что Робби чуть не умер. — Он наклоняется вперед и упирается локтями в колени. — Бред какой-то.

— И не говори.

Меня снова охватывает тот самый страх, который я ощутила в больнице, становится вдруг холодно. Достаю из сумки кардиган и набрасываю на покрывшиеся гусиной кожей плечи.

— Послушай, среди вас есть кто-нибудь, кто не очень любит Робби? Или мог бы, хоть ради забавы, подмешать ему наркотики?

— Нет, мы все нормально друг к другу относимся. Ну… Есть один такой, Дейв Ренуик, но у него с Робби сейчас все нормально.

Наклоняюсь вперед, повторяя его позу, наши руки и лица теперь на одной линии.

— А этот Дейв… Он был в пабе?

— Мы все дружим. Он бы не стал делать ничего такого.

Марк хмурится, ему явно не нравятся мои намеки. Понимаю, что пока лучше набраться терпения и подождать, пусть выспится, утро вечера мудренее. Не стоит давить на него, пусть сам попробует найти объяснение.

Такси останавливается возле дома. Расплачиваюсь с водителем, и мы идем по дорожке. Я глубоко вдыхаю аромат буйно разросшейся цветущей жимолости, он словно вытесняет из организма вонь больницы, запах крови и пота чужих людей, кислый смрад рвоты. Открываю ключом дверь на веранду, где почти весь проход заставлен обувью и сумками. Прижимаясь к стенке, прохожу дальше, и мы попадаем в коридор, а там уже ждет наша собачка, наш Бенсон. Он немедленно бросается к Марку. Бенсон — терьер, от роду ему четыре года, и в характере у него есть некая любовь к смертельному риску — например, он обожает прыгать вниз по ступенькам. Бенсон очень обаятельный пес, он не такой, как все, уникум: в отличие от большинства маленьких собак, у него нет неприятной склонности к непрерывному лаю. Мы все очень любим его.

— Я не стану будить тебя утром, — говорю я Марку. — Съезжу за Лорен, заберем Робби и вернемся после обеда. А потом отдохнем все вместе.

— Неплохо. — Он опускает на пол извивающегося Бенсона и поглаживает, чтобы тот успокоился.

— Ты слышишь, все вместе. Я теперь с вас глаз не спущу.

— Спокойной ночи, Лив. — Он стоит прямо против меня, плечи опущены, шея вытянута вперед. — Правда, мне очень жаль, что все так вышло. Я понимаю, вы думали, что мы сидим у меня дома, дурака валяем, а потом приходим сюда.

— Не люблю, когда меня обманывают.

— Не надо было так поступать. — Он делает еще шаг ко мне и неловко обнимает. — Больше это не повторится.

— Да уж, больше не повторится. — Я отвешиваю ему дружеский подзатыльник и толкаю к лестнице. — Марш в кровать, да не забудь почистить зубы.

Иду в гостиную и сажусь рядом с кучей ждущего утюга белья. Я редко надеваю туфли на высоком каблуке, ноги смертельно болят. Подтягиваю их на диван и массирую ступни до тех пор, пока не убеждаюсь, что смогу спокойно пройтись. Бенсон тоже прыгает на диван и смотрит на меня карими глазками-пуговицами, словно ждет ответа на немой вопрос: а как дальше?

— Ну и что мы будем делать с Робби, а, Бенсон? Ты знаешь, я очень испугалась. Очень-очень.

Бенсон опускает взгляд. Он способен на смертельные трюки, но может и успокаивать. Теперь песик кладет голову мне на колени и снова заглядывает в глаза.

— Как такое могло случиться? Что, если кто-то хотел напугать Робби? — (Бенсон сочувственно ворчит.) — Или наркотики предназначались кому-то другому, а ему попали случайно, по ошибке? — Я щекочу песика между ушей. — Не знаю, что и думать. Не знаю…

Звонит телефон, я вздрагиваю, ковыляю через комнату и хватаю трубку.

— Алло?

— Я звоню сообщить тебе свежие новости.

Господи, это всего лишь Фил. Гора с плеч. Я уж было подумала, доктор Уокер хочет сказать, что состояние Робби ухудшилось.

— Я выхожу из больницы. Состояние Робби стабильное.

— Рада это слышать.

— Он сразу уснул.

Еще бы. Да так крепко, чтобы наверняка не пришлось отвечать на дурацкие вопросы Фила.

— Я навел справки насчет Уокера у Боба Николса из неврологии.

— Ну и?

— Он работает здесь всего полгода, поэтому мы его и не знаем. Очень опытный врач. Долго практиковал в Лондоне, в больнице Святого Фомы. Три срока даже отработал в Афганистане добровольцем.