Не возжелай мне зла - [4]

— Это неважно.

Я усмехаюсь, вспомнив, как провела вечер. Моего визави звали Фрейзер, мы с ним встречались в первый раз. Свидание нам устроили общие друзья, и мы, похоже, друг другу не понравились. Почти весь вечер он брюзжал и скулил по поводу своей бывшей жены, я почти не слушала и с нетерпением ждала, когда он закончит, чтобы поскорей отправиться домой.

Я встаю и иду к двери. Доктора все еще не видно, но в коридоре суматоха. Кто-то бегом катит тележку к дверям еще одной палаты реанимации. На ней лежит крохотный мальчонка в одном подгузничке. Совсем не шевелится, губы синие, на ножках какая-то сыпь. Мать ребенка рыдает, повиснув на руке мужа. Хочется подбежать к ним, утешить, чем-то помочь, но мне сейчас не до сострадания к чужому горю, у меня свое. Я снова поворачиваюсь к Марку:

— Послушай, Марк, я не совсем понимаю, как такое случилось. Может, ты не все рассказал? Упустил что-то важное?

Он вертит головой, не зная, что ответить, но тут с важным видом заходит врач в синем халате и брюках, одежде хирурга.

— Дуг Уокер, — представляется он и протягивает руку.

Высокий, не меньше шести футов, где-то чуть за пятьдесят, по лицу и уверенным движениям видно, что калач он тертый и врач опытный. Я сразу чувствую, что о Робби хорошо позаботятся.

— Оливия Сомерс, — отвечаю я.

Мы жмем друг другу руки, и он довольно долго смотрит мне в глаза, словно пытается вспомнить, где мы с ним встречались.

— Ну, как там Робби? — спрашиваю я.

— Нормально. Несладко ему пришлось, но сейчас он в сознании.

Гора с плеч. Я даже нахожу в себе силы улыбнуться:

— Спасибо.

— Мы с Марком уже побеседовали, он рассказал все как было, что происходило перед тем, как Робби потерял сознание, — говорит хирург и со значением смотрит на Марка. — Может, еще что-нибудь вспомнишь? Нам бы это помогло…

— Нет.

Сложив руки на груди, доктор Уокер останавливает на нем долгий взгляд:

— Для нас крайне важно, чтобы ты рассказал всю правду.

— Я и говорю всю правду! — запальчиво кричит Марк, выставив подбородок вперед. — С чего мне врать?

— Ну, скажем, чтобы не выдать себя, или Робби, или еще кого, кто дал вам наркотики.

— Да не принимали мы никакие наркотики! — вопит он еще громче. — Я не говорю, что мы никогда не пробовали. Курили травку пару раз… Но не больше.

— Не волнуйся, Марк. — Я беру его за руку. — Тебя ни кто ни в чем не обвиняет.

— Честно, Лив, — говорит он тихо, глядя мне прямо в лицо. — Робби ничего такого не принимал.

— А он не мог потихоньку сходить, например, в туалет и принять что-нибудь от вас тайком? — гнет свое доктор Уокер.

— Писать мы ходили все вместе, — отвечает Марк. — И возвращались тоже вместе.

— Ну хорошо, — хлопает врач его по спине. — Пожалуйста, подожди в приемном покое. Мне надо переговорить с мамой Робби, а потом подумаем, как доставить тебя домой.

Марк робко бросает на меня озабоченный взгляд и сматывается, подметая пол бахромой джинсовых штанин. Доктор Уокер закрывает за ним дверь.

— Они давно дружат? — спрашивает он.

— Чуть не с пеленок.

— Вы ему во всем доверяете?

— Да. Мы с его матерью давние подруги. Учились в университете вместе.

— Регистратор говорила, что вы врач.

— Терапевт.

— Мне знакомо ваше имя. Кажется, вы здесь работали.

Глядя на меня, он хмурится, но не враждебно, просто роется в памяти.

— Вспомнил! — щелкает он пальцами. — Я читал статью в «Эдинбургском курьере». Там написано, что вас представили к какой-то городской награде или премии.

— Да. Я работаю на общественных началах в центре реабилитации в Грассмаркете.

— Жена заметила, что у вас есть все шансы загрести эту премию.

— Очень мило с ее стороны.

— Да причем здесь мило… Она говорила о вас с восхищением. Говорила, вы творите там великие дела.

— Да что вы, я лишь винтик в команде единомышленников. Но согласна, многим юнцам мы помогли стать на путь истинный.

— Что ж, желаю получить премию, — улыбается он.

— Спасибо.

Он жестом приглашает присесть, мы садимся друг напротив друга.

— Итак, доктор Сомерс…

— Называйте меня Оливия, прошу вас, — говорю я.

— Оливия, — произносит хирург, и лицо его становится серьезным. — Ваш сын потерял сознание возле городского паба. Ему помогли друзья, особенно девушка, которая знает правила оказания первой медицинской помощи. Когда приехала «скорая», она как раз делала искусственное дыхание и закрытый массаж сердца.

— Да, Марк рассказал.

— Сюда его привезли без сознания. Мы двадцать минут вентилировали легкие, и только тогда он стал дышать самостоятельно.

— А что с головой? Он голову поранил.

— Рана неглубокая. Мы ее быстренько склеили. Заживет без проблем, но, конечно, стоит проверить, нет ли сотрясения мозга.

— Его можно будет забрать сегодня?

— Осложнений мы не ожидаем, но пусть полежит до завтра, где-то до обеда, в токсикологическом отделении. За ним надо еще немного понаблюдать.

— Но Марк утверждает, что они ничего такого не употребляли. Может, он потерял сознание от выпивки?

— Оливия, — заглядывает он мне в глаза, — лично у меня нет никаких сомнений в том, что ваш сын принял наркотик. Скорее всего, оксибутират натрия.

— Оксибутират?

Работая в центре реабилитации, я узнала, что на улицах Эдинбурга достать бутират проще простого.