Не вернуться назад... - [39]

— Очень хорошо. — Как охотничий пес почуяв дичь, Штрекер заметно оживился. Он поднялся и стал ходить по кабинету. Вскочил с места и Бальке. — Очень хорошо. Все у вас?

— Все, герр гауптштурмфюрер, — выпалил тот. Штрекер остановился перед вытянувшимся ефрейтором, похлопал его по плечу и сказал:

— Вы молодец, ефрейтор. Теперь слушайте меня внимательно. К дому этой, как ее? Да, Белоус, больше ни ногой. Если встретите ее на улице, ведите себя так, чтобы она ни о чем не подозревала. Без моего ведома ничего не предпринимайте. Вы меня поняли, ефрейтор Бальке?

Когда Бальке вышел, Штрекер кому-то позвонил и приказал за домом Гали Белоус немедленно установить тайное наблюдение.

…Галя познакомилась с Бальке случайно, поначалу не придала этому никакого значения и попросту избегала встреч с гитлеровцем. Но Бальке оказался настырным субъектом, все время давал понять, что она ему нравится. Галя рассказала об этом Очерету, который подробно расспросил о Бальке и пообещал подумать и посоветоваться с командиром группы. Спустя несколько дней он сказал Гале:

— Твой Бальке — птица, конечно, не такая уж жирная, но ты все же поводи его за нос. Может быть, из этого гуся навар будет, чем черт не шутит, когда бог спит.

Галя вскипела:

— Он такой мой, как и твой, можешь взять его себе! А будешь так говорить, обижусь.

— Ну-ну, не пыли, я же пошутил. Нам нужны сведения об оккупантах, а где ты их возьмешь, если будем самих оккупантов обходить стороной, так сказать, брезговать такими, как Бальке. Неплохо бы познакомиться с самим Штрекером, а еще лучше с Адольфом Гитлером, но, сама понимаешь, это сложнее. А если говорить серьезно, то мы тебя просим поближе познакомиться с Бальке. Узнай, чем он занимается, что делает в конторе Штрекера, куда вхож, с кем водится. Ну сама знаешь, не маленькая.

После разговора с Очеретом Галя перестала избегать встреч с Бальке, который не скрывал, что работает в гараже автомехаником, а последнее время, после того как из их технической команды многих отправили на фронт, ему приходится не только ремонтировать автомашины и мотоциклы, но работать шофером на грузовике и выполнять разные поручения начальства.

Аркадий и подрывник, присланный из партизанского отряда, сидели в канаве, заросшей кустарником и высокой травой, недалеко от железнодорожного моста, которому оставалось жить несколько минут. Взрывчатка уже была заложена, ожидали сигнала. Предполагалось произвести взрыв в то время, когда по мосту будет проходить воинский эшелон, Аркадий смотрел в темноту, в сторону моста, и с грустью думал о том, что этот мост он знал с детства, с тех пор, как помнил себя, и без него не мог представить своего города. Летом он бегал сюда с ребятами купаться. Мост тогда казался огромным, и не верилось, что его сделали люди. Где-то здесь они днями носились по берегу, по сочной луговой траве, жарились на солнце и с интересом наблюдали, как по мосту, замедляя ход, громыхали поезда. Тут речка шире и глубже, место это издавна прозвали Борщевой ямой или Борщихой. Сюда почему-то всегда тянуло купаться: манила и большая ширина реки, и глубина, и темная с завихрениями вода, и мост, и куда-то в неведомую даль уходящие поезда.

Аркадий успел уже повидать куда более могучие реки и мосты, но по-прежнему дорогой оставалась небольшая тихая речка, возле которой промелькнуло детство, и этот мост, которому суждено погибнуть. Щемило сердце, и было нестерпимо жалко своего города, в котором полыхали пожары, и его когда-то тихих и зеленых улиц, по которым ходили сейчас враги, жалко моста и речки, жалко своей юности, которая, не успев начаться, куда-то ушла и заблудилась. Но несмотря на это, он все же был доволен, что все так складывается, — кончилось время позора и унижений, есть возможность внести и свою долю в борьбу с врагом, он снова будет в общем строю…

В канаву спрыгнул человек из команды Аркадия.

— Ну как? — шепотом спросил подрывник.

— Все в порядке. В машинном отделении после взрыва начался пожар. Еле ноги унес. Степан с напарником ушли на второй разъезд. Хорошо, что ночь темная. В городе какая-то стрельба, началась еще до взрыва на электростанции.

— Это там горит?

— А черт его знает. Может, немцы кого взяли, а дом подожгли.

Город шумел, как растревоженный улей: по улицам носились с зажженными фарами автомашины и мотоциклы, трещали автоматные очереди.

Из-за горы, откуда с минуты на минуту должен появиться поезд, вспыхнула зеленая ракета и, прочертив дугу в ночном небе, с шипением понеслась к реке. Это партизанский связной подал сигнал подрывнику.

— Сейчас и мы дадим прикурить, — Аркадий хлопнул по плечу подрывника. Тот вылез из канавы и направился к мосту.

До моста — всего какая-то сотня метров, нужно было подползти незаметно, поджечь бикфордов шнур в тот момент, когда поезд покажется из-за поворота (все было промеряно и рассчитано заранее), и так же незаметно уйти. Хотя в районе моста было по-прежнему тихо и ничто не предвещало неудачи, эти несколько минут Аркадию показались вечностью. Он понимал, что от удачи этой операции зависело многое: и доверие к нему, и его уход к партизанам, и само его будущее. Уже поезд показался вдали, вот он вышел на прямую к мосту, а подрывника все не было. Аркадий даже вздрогнул, когда тот появился.