Не верь тишине - [33]
Он вернулся в кабинет, спокойный и решительный.
— Скверные новости, господа! Большевики арестовали Лузгина.
— Это неслыханно! — Смирнов швырнул карты на стол. — Они начинают распоряжаться, словно хозяева!
— А мы своим бездействием тому способствуем! — Гоглидзе сверкнул злым взглядом.
— Не надо горячиться, господа офицеры, — остановил Добровольский. — Выслушаем сначала Германа Георгиевича.
— Мне, собственно говоря, нечего добавить. Но, по всей вероятности, большевики этим арестом хотят повлиять на союз фабрикантов.
— Вот-вот, — крикнул поручик. — Сначала дань соберут, а потом к стенке!
— Что делать, — произнес Добровольский.
На этот раз они нас опередили.
— Вы хотите сказать, — ротмистр хмуро посмотрел на штабс-капитана, — что деньги для большевиков надо собрать?
— Да, другого выхода пока не вижу!
— Никогда! — Смирнов вскочил со стула. — Слышите, никогда! Я скорее пущу себе пулю в лоб, чем допущу такое!
— Не торопитесь, — не разжимая губ, улыбнулся Лавлинский. — Не оказывайте лишней услуги большевикам. И попробуйте трезво понять, что, если мы, вернее союз фабрикантов, не выполнит требование Совета, можете заказывать панихиду по Тимофею Силычу.
— Не посмеют!
— Посмеют, господин ротмистр. Я в первую минуту тоже не допускал такой мысли, но теперь… Поймите, Совет сейчас находится в таком положении, когда только решительные меры спасут его от гибели. В этой ситуации большевики ни перед чем не остановятся. Но, господа, — он уже весело смотрел на офицеров, — согласиться на требования большевиков еще не означает выполнить их. Сначала надо обговорить с ними условия освобождения председателя союза фабрикантов, потом попросить день-другой подумать, потом начать, но не торопясь, по крупицам, собирать дань, оброк, контрибуцию — называйте как хотите. А тем временем усиленно готовиться к тому, чтобы неожиданным ударом…
— Выходит, — повел широкими плечами Гоглидзе, — большевики, сами того не подозревая, ускорили свою собственную гибель! Ха-ра-шо, ах, хорошо! Давно пора! А то сидим тут, вино распиваем, в карты играем. Называется, приехали бороться!
— Ну это вы напрасно, — успокоил Лавлинский, — немало все-таки сделано.
— Значит, будем действовать решительно! — Гоглидзе встал.
Офицеры откланялись. Герман Георгиевич проводил их до калитки и торопливо вернулся в дом.
25
— Доколе же терпеть мне такое наказание! Уж я ли его не лелеяла, не берегла. А он с этой бездомной, с этой… — Глафира Ивановна всхлипнула.
— Зря ты… Она девка скромная, работящая. Да и любит Мишку. Чего ж тебе? — буркнул Карп Данилыч.
Тося забыла, почему оказалась в комнате, где за громоздкой печкой ночевали Мишины родители. Она стояла, оцепенев, не в силах повернуть назад. Карп Данилыч закашлял, пробурчал что-то неразборчиво и примирительно, но жена наседала, торопясь выговориться:
— Зачем ты ее сюда привез, зачем? Кто она нам? Ни сноха, ни работница!
— «Ни сноха, ни работница», — передразнил Митрюшин. — Человек она, сирота. И хватит об том, ишь завела, с утра спокою нет!
— Ах, спокоя тебе захотелось? — с мстительной решимостью воскликнула жена. — Так вот: скажи дядьке Еремею, чтобы духу ее здесь не было! Иначе… иначе я не знаю, что сделаю, — и заплакала.
Тося, не помня себя, выскочила на задний двор, остановилась среди стоящих торчком оглобель, широкого прогнившего чурбака, тележного колеса с заржавленным обручем и сломанной деревянной спицей, долбленного, как корыто, бревна, обернутого коричневой трухой. Сипло надрываясь, прокричал петух, загремел цепью пес, намереваясь залаять, но только со вздохом зевнул, блеснув крепкими зубами, томно выгнулся на крыльце кот, рыжий с серыми лапами.
«Ну почему так, господи? — думала Тося. — Что я сделала плохого?» Бессильно опустив руки, она прижалась щекой к шершавой доске забора, слизывая тепло-соленые слезы.
Ей вспомнилось детство, поблекшая от безмерных забот мать, отец, всего себя подчинивший главной цели — «выбиться в люди» и почти достигший ее по деревенским понятиям. В то лето стояла страшная сушь с ее извечным спутником-пожаром. Не спаслась от беды и их деревенька: за несколько часов от нее остались лишь курящиеся головешки. Оказался погребенным под ними и отец, пытавшийся спасти хоть что-то из того, что наживалось потом и кровью. Потом умерла младшая сестренка, а вскоре Тося схоронила и мать. И будто оцепенело что-то внутри… Но как на месте выгоревшего бора сквозь обуглившуюся землю тянется к небу зеленая поросль, так и в человеке жизнь берет свое. Она не задумывалась над отношениями, которые возникли между ней, Яшей и Мишей. И трудно сказать, как долго тянулась бы эта неопределенность, если бы не Мишин приход в ту ненастную ночь. Ухаживая за ним, обессиленным и беспомощным, Тося поняла, что ближе и дороже этого человека у нее нет на свете.
— Эй, девка, ты чего это? Таисья, тебя, кажется, спрашиваю!
Тося торопливо вытерла лицо уголком платка и обернулась.
— Ничего, Карп Данилыч.
— По ночам плачут, когда «ничего», а теперь утро. Ну-ка, сказывай, что там у тебя приключилось. — У него был строгий голос человека, не привыкшего и не умеющего вызывать на откровенность, оттого ворчанием скрывающего смущение и сочувствие.
В настоящей книге американский историк, славист и византист Фрэнсис Дворник анализирует события, происходившие в Центральной и Восточной Европе в X–XI вв., когда формировались национальные интересы живших на этих территориях славянских племен. Родившаяся в языческом Риме и с готовностью принятая Римом христианским идея создания в Центральной Европе сильного славянского государства, сравнимого с Германией, оказалась необычно живучей. Ее пытались воплотить Пясты, Пржемыслиды, Люксембурга, Анжуйцы, Ягеллоны и уже в XVII в.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Видный британский историк Эрнл Брэдфорд, специалист по Средиземноморью, живо и наглядно описал в своей книге историю рыцарей Суверенного военного ордена святого Иоанна Иерусалимского, Родосского и Мальтийского. Начав с основания ордена братом Жераром во время Крестовых походов, автор прослеживает его взлеты и поражения на протяжении многих веков существования, рассказывает, как орден скитался по миру после изгнания из Иерусалима, потом с Родоса и Мальты. Военная доблесть ордена достигла высшей точки, когда рыцари добились потрясающей победы над турками, оправдав свое название щита Европы.
Разбирая пыльные коробки в подвале антикварной лавки, Андре и Эллен натыкаются на старый и довольно ржавый шлем. Антиквар Архонт Дюваль припоминает, что его появление в лавке связано с русским князем Александром Невским. Так ли это, вы узнаете из этой истории. Также вы побываете на поле сражения одной из самых известных русских битв и поймете, откуда же у русского князя такое необычное имя. История о великом князе Александре Ярославиче Невском. Основано на исторических событиях и фактах.
Роман о тех, кто в погоне за «длинным» рублем хищнически истребляет ценных и редких зверей и о тех, кто, рискуя своей жизнью, встает на охрану природы, животного мира.
Традиционный сборник остросюжетных повестей советских писателей рассказывает о торжестве добра, справедливости, мужества, о преданности своей Родине, о чести, благородстве, о том, что зло, предательство, корысть неминуемо наказуемы.
Между следователем Станиславом Тихоновым и рецидивистом Лехой Дедушкиным давняя и непримиримая борьба, и это не просто борьба опытного криминалиста с дерзким и даровитым преступником, это столкновение двух взаимоисключающих мировоззрений.
Роман А. и Г. Вайнеров рассказывает читателю о том, как рождались такие уникальные инструменты, как скрипки и виолончели, созданные руками величайших мастеров прошлого.Вторая линия романа посвящена судьбе одного из этих бесценных творений человеческого гения. Обворована квартира виднейшего музыканта нашей страны. В числе похищенных вещей и уникальная скрипка «Страдивари».Работники МУРа заняты розыском вора и самого инструмента. Перед читателем проходит целая галерея людей, с которыми пришлось встречаться героям романа, пока им не удалось разоблачить преступника и найти инструмент.