Не упусти - [10]
– Вообще-то да, – сказала Сорока, но снова улыбнулась. Ей нравилась Клэр. Ей нравился Бен. Все нормально. Все в порядке. Она выдумала себе ту лампочку в сарае. Глаза сыграли с ней злую шутку. Надо есть больше овощей.
– Блин, я неспециально. Уже молчу, – сказала Клэр. – Слушай, не хочешь чем-нибудь заняться после школы? Моя мама работает допоздна. Можно посмотреть фильм у нас дома или заняться еще чем-нибудь.
Сорока задумалась: если бы ее спросили неделю, несколько дней или даже пять минут назад, она бы ответила «нет». Это слово сорвалось бы у нее с языка еще до того, как Клэр закончила говорить. Но сегодня, сейчас, она задумалась. И вместо «нет» произнесла:
– Вряд ли у меня получится.
Клэр глубоко закатила глаза: – Так, если это из-за твоих заморочек или чего-то такого, то позволь сказать, что я считаю Эллисон Леффертс огромной кучей дерьма и лгуньей. Я не поверила бы ни единому ее слову, даже если бы она показала на небо и сказала, что оно голубое, поняла? Хочешь – верь, хочешь – нет.
Сорока почувствовала, как грудь наполняется чем-то похожим на счастье. И хотя она знала всю правду (или, по крайней мере, так ей казалось), Сорока ответила:
– Конечно, я зайду.
– Отлично. Мой шкафчик 309. Встретимся после уроков.
Шкафчик Клэр был далеко от шкафчика Сороки, а значит, и от Эллисон. Чтобы не опоздать, Сорока пришла с рюкзаком, набитым учебниками.
– Господи, ну и нагрузила. Не хочешь что-нибудь оставить? – предложила Клэр. Она отошла в сторонку, а Сорока начала скидывать учебники в ее шкафчик. Клэр растерянно посмотрела на нее, но тут до нее дошло:
– А… Льюис – Леффертс. Ваши шкафчики рядом, да?
Сорока вдруг замерла, прижав к груди учебник:
– Просто…
– Ничего страшного. Мне бы тоже не хотелось напороться в коридоре на какого-нибудь мудака, – сказала Клэр.
Сорока немного расслабилась. Она переложила в шкафчик Клэр еще один учебник. Пальцы нащупали желтый блокнот, и она сжала его так крепко, что на ладони остались отпечатки спиральных колец, когда Сорока его отпустила.
Все вещи наконец были убраны, и Сорока обернулась. Клэр улыбалась, но грустно:
– Знаешь, однажды мне сказали, что отец покончил с собой, потому что я была недостаточно хорошей дочкой. – Она тихо рассмеялась. – Недостаточно хорошей? Как это вообще, да? Как можно быть достаточно хорошей дочкой?
Она глубоко вздохнула.
– В общем, мы с терапевтом много говорили о том, как не обращать внимания. Потому что такие вещи… гораздо больше характеризуют говорящего, чем тебя. И я думаю, так оно и есть. Это все касается только тех, кто распространяет слухи. Кто до сих пор называет Брианну кровавой девчонкой, а Люка словом на букву «п». О самих Брианне с Люком это ничего не говорит, да?
Клэр засуетилась, надела рюкзак и кашлянула:
– Я просто подумала, что должна что-нибудь сказать. В смысле я тебя понимаю. Это ведь Эллисон говорила, что отец покончил с собой, потому что я недостаточно старалась. Так что могу только представить, что она болтала о тебе.
Клэр не стала задерживаться, чтобы посмотреть на реакцию Сороки.
Она повернулась и пошла по коридору, а Сорока изо всех сил пыталась ее догнать. Ей вдруг стало стыдно, как будто она отчасти тоже виновата в поведении Эллисон.
«Это не я, – напомнила она себе. – Я этого не делала».
В ее мозгу возник другой голос: «Но останавливать ее ты тоже не стала».
Они совершенно не подходили друг другу: Эллисон и Сорока. Эллисон всегда была популярной, красивой. За всю жизнь она не провела и десяти минут в так называемой «неловкой фазе». Ее школьные фотографии выдержат испытание временем как идеальный пример правильной одежды, правильной прически, правильного оттенка детского розового блеска для губ.
– Парням нравится, когда девушки пользуются блеском для губ, Сорока, – сказала однажды Эллисон. Ей было четырнадцать. Очки с сердечками, желто-белое бикини. – А особенно им нравится, когда сосешь их…
– Фу, Эллисон, – ответила Сорока, затыкая уши пальцами.
Эллисон не всегда была такой вульгарной и грубой. Они познакомились, когда им было по пять лет, на уроке плавания в местной ассоциации молодых христиан. Тогда Эллисон была тихой, нежной девочкой, которая расположила к себе Сороку, всегда делясь с ней половинкой сыра-косички. Но с Эллисон что-то случилось лет в одиннадцать или двенадцать.
Она стала одержима собственной самооценкой, которая полностью зависела от того, как она выглядела и сколько людей хотели с ней дружить. Она стала настоящим мастером по созданию собственного образа, ее эстетика была тщательно вырезана из журналов и вставлена в папку, спрятанную в самых глубинах ее души. И хотя она еще отчаянно цеплялась за Сороку, уже тогда Эллисон начала создавать группки из других друзей. Сорока замечала это, но ничего не говорила. Если она начинала расспрашивать Эллисон, то ад вырывался на свободу. Однажды Эллисон зашла так далеко, что швырнула обеденную тарелку над головой Сороки в стену, так же, как в куче фильмов.
Почему? Потому что Сорока предложила Эллисон попросить у отца денег, чтобы купить конфет на заправке на углу. Они делали так тысячу раз, но Эллисон сказала нет. А когда Сорока надавила на нее, та швырнула тарелку, грязную от остатков лазаньи. Куски сыра и овощей разлетелись во все стороны.
Профессор археологии Парусников обнаруживает в Израиле захоронение Лилит – первой женщины, созданной Творцом вместе с Адамом еще до появления Евы. Согласно легенде, Лилит пыталась подчинить мир с помощью женских чар и за это была уничтожена. У еще не вскрытого учеными саркофага Лилит случайно оказывается Арина, бежавшая в Израиль от невзгод, которые обрушились на нее в Москве. Что произойдет с женщиной, которой достанется энергия Лилит? Не возникнет ли у нее желания подчинить мир своим прихотям? А если возникнет, то кто сможет остановить ее?
Эрна, молодая девушка, недавно попавшая в аварию, приходит в себя в больнице, рядом с незнакомым человеком, утверждающим, что он ее муж. Девушка не помнит, как оказалась в другом городе и когда успела выйти замуж. Что она делала последние два года? Муж пытается ей помочь вспомнить, однако о многом не рассказывает. А когда на пороге дома появляется полиция, Эрна узнает, что была последней, с кем разговаривала пропавшая без вести девушка, которая исчезла как раз в вечер аварии. Эрна должна восстановить события и понять, что ее связывает с пропавшей, о чем недоговаривает муж и какая истинная причина потери памяти. Перенесись в суровый Берлин и погрузись в мрачную историю Эрны Кайсер.
Журналистка Ия одержима своей работой. Она трудится в лучшем издании города и пишет разгромные статьи под псевдонимом Великан. Девушка настолько поглощена своим делом, что иногда даже слышит и видит дотошного старца Великана внутри себя. Нормально ли слышать голоса? Ие некогда думать об этом, ведь у неё столько дел: есть своя колонка в журнале, любящий парень, сложные отношения с родителями, строгий главный редактор и новая «великанская» статья каждый месяц. Так могло бы продолжаться бесконечно, если бы не человек, который каждую минуту наблюдает за Ией, знает её привычки и слабости, одновременно завидует, ненавидит и страстно желает девушку.
Первый день на работе всегда полон волнений. Амбициозный следователь Ольга Градова приступает к новому делу. И надо же такому случиться, что жертва — ее знакомый. Коллеги девушки считают, парень покончил с собой под воздействием наркотиков. Но она уверена: речь идет об убийстве. Окунувшись с головой в расследование, Ольга выходит на след бандитов. Но вопросов больше, чем ответов. Подозреваемых несколько, и у каждого есть мотив. Кто-то хочет получить выгоду от торговли наркотиками, кто-то — отомстить за давнее убийство криминального авторитета.
Как поведет себя человек в нестандартной ситуации? Простой вопрос, но ответа на него нет. Мысли и действия людей непредсказуемы, просчитать их до совершения преступления невозможно. Если не получается предотвратить, то необходимо вникнуть в уже совершенное преступление и по возможности помочь человеку в экстремальной ситуации. За сорок пять лет юридической практики у автора в памяти накопилось много историй, которыми он решил поделиться. Для широкого круга читателей.
Однажды Борис Павлович Бeлкин, 42-лeтний прeподаватeль философского факультета, возвращается в Санкт-Пeтeрбург из очередной выматывающей поездки за границу. И сразу после приземления самолета получает странный тeлeфонный звонок. Звонок этот нe только окунет Белкина в чужое прошлое, но сделает его на время детективом, от которого вечно ускользает разгадка. Тонкая, философская и метафоричная проза о врeмeни, памяти, любви и о том, как все это замысловато пeрeплeтаeтся, нe оставляя никаких следов, кроме днeвниковых записей, которые никто нe можeт прочесть.
Самолет, направлявшийся в Коста-Рику, терпит крушение в джунглях. Девятнадцать подростков чудом остаются в живых. Джоэль Аспинолл – спокойный и рассудительный член школьного совета, который берет на себя руководство группой до прибытия спасателей. Том Кэлловэй – нелюдимый подросток, который не должен был оказаться в этой поездке с этими людьми, но теперь вынужден делать все, чтобы спастись. Количество выживших начинает стремительно уменьшаться. В джунглях легко потеряться. Как и в том, кто станет героем, а кто приведет других к гибели.
Ким никогда не думала, что будет участвовать в заговоре с целью убийства. По крайней мере, до того как парень бросил ее ради другой. Но когда в учебной поездке в Лондон она встретила Никки – смелую и уверенную в себе новую знакомую – невинная шутка быстро переросла в нечто более серьезное. Один из студентов погиб при загадочных обстоятельствах, и чтобы завершить сделку, Ким должна совершить ответное убийство… или позволить Никки превратить ее жизнь в ад.
Шестнадцатилетняя Шайен Уайлдер спала на заднем сиденье, когда ее мать ненадолго забежала в аптеку. Никто не мог предположить, что за эти несколько минут жизнь девушки перевернется: прежде чем она осознала, что происходит, машину угнали… с ней внутри. Гриффину нужна была только тачка – он не собирался никого похищать. Но оказалось, что за девчонку можно получить выкуп, так что пришлось слегка изменить планы. Теперь жертва должна перехитрить преступника и выбраться на свободу. Дело усложняет только одно: Шайен – слепая.
Страдающая от генетического заболевания Сюзетта Йенсен всегда знала, что материнство станет для нее серьезным испытанием. Тем не менее, она дарит жизнь малышке Ханне, полагая, что теперь у них с Алексом будет настоящая семья. Чувствуя обиду на собственную мать, Сюзетта твердо намерена воспитывать дочь в любви и заботе, которых она была лишена. Но Ханну с уверенностью можно назвать трудным ребенком: в свои семь она умеет читать и писать, но еще не произнесла ни слова. Отличаясь дурным нравом, девочка не задерживается надолго ни в детском саду, ни в школе, вынуждая Сюзетту перевести дочь на домашнее обучение.