Не уходи, Аук! - [14]
Случается, что птицы-родители от усталости падают в обморок у гнезда.
И все равно каждой птице хочется иметь семью.
От веселых отцовских песен одинокому филину стало еще тоскливей. Он медленно расправил свои могучие крылья, чтобы улететь в чащу леса, где бы ему никто не докучал.
Но тут у подножия дуба, на суку которого сидел филин, что-то сверкнуло.
Солнечный луч упал на росинку, и она начала быстро расти.
В этой, ставшей огромной, словно полная луна, росинке Ху-Бу почудилось нежное девичье лицо.
Снова сверкнуло. Да так сильно, что филин зажмурился.
Когда он открыл глаза, то увидел на лесной поляне девушку. Совсем юную, тоненькую, с золотыми волосами. Казалось, что она не идет, а плывет, как лучистое облачко, не касаясь земли.
К ней, словно к солнцу, тянулись стебли, у ее ног распускались цветы. Весь лес просветлел. Птицы запели еще радостней. Ветер утих, перестал лохматить траву и, как послушный пес, улегся под кустом.
— Золотые волосы! — позвал девушку филин. — Остановись, красавица! Владыка леса хочет с тобой поговорить.
Девушка не остановилась, и оскорбленный филин пригрозил:
— Не хочешь добром — изловлю. От меня не уйдешь! Ухвачу когтями, небось заговоришь!
Но не так-то просто было поймать ту, которая, не задев ни одной ветки, проскальзывала сквозь густые колючие кусты. Девушка словно в прятки играла с Ху-Бу. То она перебегала от дерева к дереву, оставляя на зеленом бархате мха светящиеся следы, то взлетала вверх, и лучистое сияние озаряло макушки сосен.
Так повторялось не раз. На утренних зорях Ху-Бу гонялся за Золотоволосой. Искусный охотник, он легко настигал быстроногого оленя, а какая-то девчонка была неуловима.
Забыв свою спесь, филин пристал с расспросами к сороке:
— Кто эта девушка с золотыми волосами, которую я никак не могу поймать?
— И не поймаешь, ее никому не догнать. Это дочь солнца Лучик. Нет ничего быстрей света, и нельзя схватить когтями солнечный луч.
— Такая невеста мне подходит. На ней я женюсь.
— А ты ее спросил? Может, она тебя не любит?
— Отец прикажет — полюбит. Солнцу лестно со мной породниться. Я — владыка леса, солнце — владыка неба. Все будет нашим: небо и земля!
Сорока отказалась быть свахой, хотя старый филин обещал ей богатые подарки.
— Не долечу я до солнца. И не станет оно меня слушать. Сватайся сам.
— И посватаюсь! Мне не откажут.
Ху-Бу потребовал, чтобы его сопровождали филины, сычи, совы — вся многочисленная родня. Мудрая сова пыталась противиться. На нее налетели, чуть было не заклевали. И она подчинилась.
Утро выдалось пасмурное. А птиц поднялось в небо туча. Стало сумрачно. И лесные цветы по-вечернему сомкнули лепестки.
Сваты летели долго. Солнце все не показывалось. Ху-Бу, возглавлявший стаю, услышал за спиной голос Мудрой совы:
— Не верится мне, что солнце обрадуется сватам. Похоже, что нас никто не ждет.
— Закрой клюв, пучеглазая! — рассердился Ху-Бу. — Солнце заспалось, но скоро оно встанет. Вперед! Не отставать!
И снова птицы летели и летели среди облаков.
Все медленней становились взмахи усталых крыльев. Все чаще раздавались недовольные голоса:
— Ты обманул нас, Ху-Бу! Солнце не собирается с тобой породнимся. Мы измучились. Надо возвращаться домой.
Ху-Бу и сам чувствовал, что слабеет. Но гордость не позволяла ему признаться в этом.
С брав последние силы, он закричал:
— Солнце, проснись! Встречай жениха своей дочери, владыку леса! Если ты сейчас же не покажешься, значит, ты боишься меня!
И тогда густые серые облака раздвинулись. На филина и его свиту хлынул огненный поток.
Стая в ужасе отпрянула.
Но было уже поздно. От невыносимого жара скрючились крылья, задымились перья. Нестерпимо яркий свет обжигал глаза.
Очумелые птицы метались, сослепу сшибаясь друг с другом. И с жалобным криком камнем падали вниз…
Очнулся Ху-Бу в лесу. Он лежал на земле, и вокруг него прыгала его старая знакомая — сорока.
— Ты кто такой? Похоже, что родственник филинам, только рябой и ростом не вышел. Почему на земле валяешься? Смотри, попадешься в зубы к лисе.
— Да я ее в клочья разорву! — Филин привычно щелкнул клювом.
— Куда тебе! Не по когтям ищешь добычу. Был, правда, у нас филин Ху-Бу, не тебе чета, его все боялись…
— Почему «был»? — вздрогнул Ху-Бу.
— Потому что его нет. Зазнался. Полетел к солнцу свататься и пропал. Ворона Кар-Кара правильно предсказывала, что он не вернется. Теперь я должна оповестить об этом весь лес.
И сорока полетела, повторяя на лету:
— Пропал, пропал, пропал! Предсказание вороны сбылось. Нет больше великого Ху-Бу!
Старый филин с трудом доковылял до ручья. Взглянув на свое отражение, он понял, что сорока его не узнала. Он весь ссохся, съежился. Огромными остались только глаза, теперь они были красновато-желтые, словно в них попали солнечные искры.
На ржавчато-желтых перьях пестрели бурые подпалины. Из-за них сорока и назвала его рябым. Откуда они взялись? Может быть, это следы солнечных ожогов?
Ху-Бу поспешил спрятаться в дупло. Теперь при свете солнца он плохо видел. Но больше всего он боялся встречи с теми, кем раньше повелевал. Ведь если они узнают, чем окончилось сватовство, они его засмеют. Пусть лучше думают, что он не вернулся, навсегда остался у солнца в гостях.
