Не убоюсь зла - [162]

(Гм, Юнис, ты ведь утверждаешь, что присутствовала при зачатии… так, может, расскажешь бедному старому Жаку-меланхолику, кто отец? Это же я? Я?) (Джок, старый призрак, я тебе обожаю, но свою близняшку не выдам.) (Ну ладно. Ребенок есть ребенок есть ребенок. Главное, чтобы не двухголовый.) (Пара голов – это перебор. Меня вполне устроит, если у него будет пара яичек.) (Егоза, неужто ты инцест задумала?) (Почему нет? Мы уже пробовали все, кроме этого.) (Джейк, Юнис, идите спать, а? Сквайр Пексниф пытается найти малейший прокол в шедевре Алека. Придумывает новые возражения, на которые мне придется отвечать.)

– Миссис Саломон, меня весьма беспокоит один момент. Весьма вероятно, что этот предполагаемый ребенок или кто-то, выдающий себя за него, может объявиться и выдвинуть претензии на ваше имущество. Каждый переселенец, чья профессия не входит в число льготных, обязан пожертвовать Колониям как минимум половину своего состояния. Комиссии не понравится, если после выполнения всех обязательств с ее стороны кто-то посягнет даже на один цент. А ваш «потерянный наследник» может посягнуть и на все ваши деньги.

– Маловероятно. Мистер Барнс, взгляните на приложение семь. Мой юрист все учел. Я открыла небольшой счет, который будет служить для покрытия запросов потенциальных наследников. Спустя пятьдесят лет неизрасходованные деньги пойдут на благотворительность.

– Так, сейчас найду. Гм, миссис Саломон, по-вашему, десять миллионов – это «маленький» счет?

– Да.

– Гм. Нужно повнимательнее взглянуть на прочие финансовые положения. Вас уведомили, что, хотя Комиссия забирает лишь половину вашего состояния, вы не можете потратить вторую половину на Луне? Другими словами, все мигранты в равных условиях.

– Мне это известно, мистер Барнс. Мой юрист мистер Трейн все предусмотрел. Он проштудировал свод законов и удостоверился, что я осознаю последствия своего решения, ведь он его не одобрял. Прямо говоря, Алек Трейн считает всех переселенцев на Луну сумасшедшими. Он всячески меня отговаривал. В приложении шесть вы найдете упоминание еще четырех потенциальных наследниц – моих внучек. Принять то, что я предлагаю, в их интересах… ведь в случае моей смерти им достанется куда меньше. Да им и невыгодно ждать; я теперь физиологически моложе и почти наверняка переживу их.

– Это вероятно. Особенно на Луне. Я бы и сам перебрался туда, но юристов там и без меня пруд пруди, а столько денег, как у вас, у меня нет. Что же, ваш мистер Трейн действительно все учел. Давайте взглянем на ваш счет.

– Минутку, сэр. Сперва я хочу попросить об одном исключении.

– Что? Я ведь говорил, что все переселенцы находятся в равных условиях. Никаких исключений.

– Мистер Барнс, это сущий пустяк. Мой ребенок должен родиться вскоре после прибытия на Луну. Я хочу попросить, чтобы до его рождения мистер Гарсия оставался моим врачом.

– Мадам, этого я пообещать не могу. Таковы условия.

Джоан медленно поднялась:

– Тогда я забираю заявление.

– А… Господи! Вы действительно столько стоите?!

Джоан пожала плечами:

– С какой стороны посмотреть. Сколько, по-вашему, должна стоить одна беременная женщина?

– Не хотел вас оскорбить. Но если в бухгалтерском отчете нет ошибки, вы не просто богаты, как я думал, – вы миллиардерша!

– Наверное. Я свои деньги давно уже не считаю. Отчет подготовлен банком при содействии указанных в документе бухгалтерских контор. Убеждена, что ошибки быть не может, если только компьютер не дал сбой. Но раз Комиссия не может гарантировать, что доктор Гарсия примет у меня роды, пожалуйста, верните мне документы.

– Постойте, мадам. Я могу проявить некоторую гибкость. Просто обычно этим не занимаюсь. Правила, сами понимаете.

– Чьи правила, мистер Барнс? Комиссии? Или ваши личные?

– А? Мои.

– Тогда кончайте попусту тратить мое время, чертов придурок!

(Сказано как отрезано, Колобок!) (Еще немного, и я в самом деле что-нибудь ему отрежу. У меня уже спина затекла.)

Мистер Барнс едва не упал со стула. Удержав равновесие, он промямлил:

– Умоляю, мадам Саломон!

– Прекратите это, юноша! У меня большой срок, как вы сами видите. Вы не врач, но указываете мне на опасности деторождения. Вы нагло лезете в мою личную жизнь. Вы запрещаете мне иметь персонального врача, хоть он и полетит со мной одним рейсом, а теперь выясняется, что все это – не распоряжения Комиссии, а ваш собственный произвол?! Вы меня унижали. Я подала вам тщательно подготовленное и прекрасно составленное заявление, а вы выдумываете какие-то придирки. И все это время я вынуждена сидеть на жестком неудобном стуле. У меня спину ломит. Скольких бедных беспомощных кандидатов вы так замучили, чтобы потешить свое самолюбие? Но я не бедна и не беспомощна. Говорите, на вас чем-то повеяло? Да сейчас на вас так дунет, что вы вылетите со своего места!

– Мадам, прошу вас! Вам сказали, что вам позволят иметь личного врача! А я должен внимательно рассмотреть каждое заявление.

– Так поднимите свою ленивую задницу и сядьте на мое место! А я – на ваше.

– Хорошо, мэм. – Они поменялись стульями. – Вижу, что вы направляете почти всю оставшуюся половину вашего состояния на разработку звездолетов.