Не трогай кошку - [8]

– Кусок про кошку, – сказала я. – Вам не кажется, что машину могло занести, когда она объезжала кошку или что-то в этом роде? Машина ехала быстро, выскочила на обочину и сбила отца. Правда, он почему-то сказал «на полу».

– Возможно. Полиция так себе это и представляет. На самом деле это было на дороге у леса, и, бог его знает, Джон мог слишком вольно выразиться, говоря про «пол». Может быть, он имел в виду дорогу?

Вот здесь ему пришлось остановиться, чтобы немного передохнуть.

– Но вот последний кусок, доктор Готхард. Тут он выражается довольно ясно. Он говорит, что мне нужно быть осторожной и что существует какая-то опасность.

– Да, в самом деле. – В его глазах появилась озабоченность. – Когда он говорит «я чувствую», то как будто имеет в виду какую-то опасность. Вряд ли Джон чувствовал боль – он был под действием обезболивающего.

– Нет, он не имел в виду боль. – Я набрала в грудь воздуха и встретила взгляд светлых глаз поверх блестящих полумесяцев стекол. – Вы врач, и я не жду, что вы мне поверите, но некоторые из нас – из Эшли – обладают неким... Я могу назвать это свойство чем-то вроде телепатии. Может быть, эмпатия? Вам знакомо это слово?

– Разумеется. Мы говорим «mit fühlen». Способность мысленно проникать в чужие чувства и переживания.

– Да, но в нашем случае не только мысленно, но и на самом деле. Я знаю только, что это происходит между членами нашего семейства. Это что-то вроде приступов, но если кому-то, кого любишь, плохо, то ты это чувствуешь.

– Почему же не поверить вам? – спокойно ответил доктор Готхард. – Это довольно обыкновенно.

– Знаю, вы удивитесь – а может быть, и нет, – однако люди не верят или не хотят верить. Эшли в той или иной степени обладали этим даром еще в семнадцатом веке, когда якобинец Эшли женился на некой красотке по имени Бесс Смит, наполовину цыганке. В конце концов ее сожгли на костре как ведьму. После этого наш дар проявлялся часто, но мы о нем помалкивали. Во всяком случае, это не то, о чем всем надо рассказывать. Кому хочется выставлять себя на посмешище?

– Вы действительно думаете, что ваш отец имел в виду именно это?

– Может быть. Иногда я задумывалась. Мы никогда об этом не говорили, но я почти уверена, что он в какой-то степени обладал этим даром. Однажды, когда я в школе упала с дерева и сломала ногу, через десять минут он позвонил узнать, все ли у меня в порядке. А прошлой ночью на Мадейре... Да, я что-то почувствовала, и думаю, это шло от него. И по пути сюда, утром, в самолете, в десять часов, я поняла, что произошло.

Доктор помолчал. Ранняя пчела, жужжа, залетела в открытое окно, покружила в солнечных лучах, потом опустилась на гиацинты и, сложив крылышки, стала ползать по ним. Герр Готхард пошевелился.

– Понятно. Но к концу, как видите, он утверждает, что «сказал» кому-то – предположительно, сказал об этой важной бумаге и о грозящей вам опасности. Если это в самом деле так важно, несомненно, этот кто-то передаст вам. А если «мальчик» знает, то, возможно, он сможет сказать вам?

Я смотрела на пчелу, не готовая встретить взгляд этих добрых, умных глаз. Про себя я повторяла слова: «Я говорил ее... Возможно, мальчик знает». «Ее – возлюбленному»? Это внесло бы некоторую ясность – значит, отец знал о нем. А если он сказал моему возлюбленному нечто важное для меня, тот передал бы мне, и тайна больше не была бы тайной.

Покинув гиацинт, пчела вылетела в окно, пролетела в волоске от стекла и исчезла. Вальтер выпрямился в просторном кресле.

– Думаю, нам лучше пока оставить эту тему. Ладно? Попытайтесь на время забыть об этом. Через несколько дней, когда вы отдохнете, на свежую голову все станет понятней. Очень может быть, что ответы на все вопросы уже известны мистеру Эмерсону или кому-нибудь из ваших родственников, которые прибудут в пятницу. Кто-нибудь из них, конечно, приедет, чтобы отвезти вас домой? Тот, кто все знает, это может быть «ее» троюродный брат.

– Может быть. Доктор Готхард, вы скажете мне правду?

– Если смогу.

Я поняла по его глазам, что для доктора это означает «если сочту возможным», но это было достаточно честно. И я спросила:

– Если бы водитель той машины сразу привез его сюда, папа остался бы жив?

Я увидела, что настороженность в глазах доктора Готхарда исчезла. Это означало, что он ответит правду.

– Нет. Если бы его сразу доставили сюда, он бы прожил чуть подольше, но я бы не смог его спасти.

– Он не дожил бы даже до моего приезда?

– Думаю, что дожил бы. Речь идет о нескольких часах.

Я вздохнула. Он с любопытством посмотрел на меня. Но я покачала головой:

– Нет, я не думала ни о чем таком драматическом и бессмысленном, как месть. Похоже, это рок, который я всегда чувствую. Но если бы вы сказали «да», я бы не смогла заснуть, пока полиция не найдет этого водителя. А так он уехал, потеряв голову от страха, и, возможно, уже достаточно наказан. Если полиция когда-нибудь найдет его... Я замолчала.

– Да? – спросил Вальтер.

– Я не хочу знать об этом, – прямо ответила я. – То есть я не хочу, чтобы мне сказали, кто это. Не буду обременять себя бесполезной злобой. Папа умер, а я осталась и должна жить. Таковы факты.