Не трогай кошку - [22]

Роб был слегка шокирован, и я сначала удивилась, но потом поняла: он, по-видимому, подумал, что стряпчий имел в виду моего отца.

– Да нет, я просто хотела сказать, что положение... Ты, наверное, знаешь историю с наследованием? Мистер Эмерсон имел в виду, что мой дальний предок, который создал положение о трасте, протянул руку из могилы, чтобы сделать нам всем гадость.

– О да, я знаю. Твой отец как-то говорил мне. Прежде чем что-либо продавать, вы все должны дать свое согласие, да? – Он немного помолчал, размышляя. – Да, могло бы быть ужасно, но, по-моему, он неплохо придумал. И по тому, как все повернулось, он, пожалуй, улучшил твое положение. Я хочу сказать: даже при всем желании они не смогут продать коттедж через твою голову.

– Они все равно не смогли бы, – сказала я. – Вся та малость, которую называют «участок, принадлежащий коттеджу», – старый фруктовый сад и полоска земли к югу от пруда до дороги в Уан-Эш, – не входит в траст. Это все, что папа мне оставил, но это все мое.

Роб глубоко задумался.

– А если бы они захотели ликвидировать траст и все распродать, ты бы согласилась?

– Трудно сказать. Может быть, нам придется продать землю, чтобы сохранить дом. Я знаю, что у папы это было на уме. Но я не совсем представляю, что бы это означало, например, для тебя и для Гендерсонов. Мы в своих разговорах не заходили так далеко. – Я взглянула на него. – А если траст будет ликвидирован, что будет с тобой? Ты сможешь купить себе этот коттедж?

– Не думаю. Впрочем, может быть, я и не захочу здесь остаться. Но тебе нет нужды об этом беспокоиться. У тебя своих забот хватает. – Он выпрямился на стуле. – Да и не стоит в такое утро обсуждать будущее. Извини, мне не следовало спрашивать о твоих планах. Но знаешь, когда это – твой отец и прочее – отойдет немного на задний план, когда ты выяснишь, что он хотел от тебя, все утрясется само собой. Я не пропаду, поверь. Нужно только время.

Я кивнула и допила чай, успокоенная его здравым смыслом. Время. В деревне на все нужно время. Пусть все идет своим чередом, и урожай вырастет, и его уберут – все в свое время. А теперь, кажется, время оставить землю под пар.

– Что ж, дадим возможность всему утрястись. Я определенно не в том состоянии, чтобы принимать решения. Сначала пусть прояснятся все юридические проблемы, а со временем Божьи мельницы перетрут в пыль все факты, которые я установлю, и, может быть, все решится без моего участия. Но кое-что можно сделать прямо сейчас. Я могу просмотреть бумаги, о которых говорил отец, и попытаться выяснить, что он имел в виду, если он вообще чего-то от меня хотел. А для этого мне нужно попасть в дом. У меня есть ключ только от восточной двери, но, наверное, все помещения заперты снаружи? Пока не хочется объявляться Андерхиллам. Ты случайно не знаешь, у кого могут быть ключи от главного здания?

– Знаю, – ответил Роб. – Они у меня.

Так просто.

– У тебя?

Он кивнул:

– Твой отец дал мне их перед отъездом в Германию. Разве ты не знала? У мистера Андерхилла другая связка – от всех помещений для публики и от своих. Ему нужны ключи на случай пожара и для «пенсовиков» – так мы между собой называем туристов, которые платят по двадцать пять пенсов, – но твой отец сказал, что некоторые ключи из этой связки отдал мистеру Эмерсону. А остальные дал мне.

– Слава богу! – с облегчением сказала я. – Вот и конец одной тайны. Ты не представляешь, какие картины мы с мистером Эмерсоном себе рисовали! Похоже, он заподозрил, что ключи у папы украли, когда его сбила машина. Разумеется, мне разрешено ими пользоваться, пока не решатся все юридические проблемы.

– Лучше возьми их прямо сейчас. – Пока я говорила, Роб открыл ящик кухонного стола и вытащил оттуда связку знакомых мне ключей. – Вот. Знаешь, какой от чего? Они расположены по порядку, начиная отсюда. Этот от главной двери, этот от кабинета священника, этот от комнаты совета... – Он передвигал ключи по массивному кольцу, как бусины четок. – Все по порядку. Тебя особенно интересует какая-то определенная комната? – Да, библиотека.

Он выбрал ключ.

– Вот этот. Нет, оставь, миссис Гендерсон уберет. Хочешь, я пойду с тобой?

– Нет, пожалуй, не надо, спасибо. Я подумала, Роб: там, наверное, сегодня «пенсовики»? Если я пойду сама по себе, с ключами, кто-нибудь наверняка меня увидит, начнет задавать вопросы и все такое. Лучше я оставлю ключи здесь и просто пройдусь, все осмотрю, а потом представлюсь Андерхиллам и спрошу, нельзя ли мне приходить и уходить, когда захочу. Сколько сейчас времени?

– Половина одиннадцатого. – Он бросил ключи в стол и задвинул ящик без всяких вопросов и комментариев. – Тогда подожди здесь, если хочешь. Или сходишь к коттеджу? – Да, так и сделаю.

– Там, у дверей, миссис Гендерсон. Пожалуй, она захочет поговорить с тобой. Увидимся позже.

Он улыбнулся и ушел.

Миссис Гендерсон была маленькая, бойкая старушка лет шестидесяти, с седеющими волосами, которые она каждую неделю упорно и неизменно укладывала, как шлем, у «нашего Эйлина» – так звали деревенского парикмахера. У нее были живые голубые глаза и яркий румянец на щеках. Деловая и шустрая миссис Гендерсон не умолкала, как работающий по программе компьютер: