Не только самурай и гейша - [2]

Даже после перестройки, после того, как сняты были идеологические запреты, появилось в русском переводе мало новых современных японских писателей, перечень которых не может быть очень длинным. Точнее, их только два: это Юкио Мисима, которого многие из Вас, наверное, читали в блестящем переводе Григория Чхартишвили, и Харуки Мураками, автор романа "Охота на овец" в переводе Дмитрия Коваленина, который пользуется большой популярностью сейчас в России. Hо Мисимы давно нет в живых - уже прошло ровно 30 лет и он теперь классик, а что касается Мураками - хотя он действительно один из самых читаемых писателей современной Японии, он никак не може в одном своем лице представить целое широкое полотно современной японской литературы. То же самое можно, конечно, сказать о современной русской литературе. Если кто-нибудь из зарубежных русистов-полузнаек скажет, что современная русская литература исчерпывается одним Бродским или Пелевиным, Вам останется, наверное, только усмехнуться снисходительно.

Итак, сейчас, как нам кажется, самое время начинать стараться заполнить лакуну, образовашуюся меджу обилием классики и пустотой современности. Одной из таких попыток являестя составление довольно большой антологии самой современной японской прозы в двух томах, над которой сейчас как раз мы с Григорием Чхартишвили работаем. Издание этой антологии планируется на март будущего года, и я рекумендую Вам прочитать ее, чтобы получить представление о поразительном разнообразии того, что пишется сейчас на японском языке, при чем не только японцами. Hо только должен предупредить Вас, что те, кто слишком идеализируют классическую Японию, могут разочароваться в этой книге, потому что многие из рассказов, которые в нее вошли, не совпадают с традиционными образами Японии.

Hапирмер, в очень известном рассказе писательницы Бананы Йосимото "Кухня", который стал международным бестселлером, описывается искусственная семейная жизнь, совсем не похожая на традиционный образ жизни в Японии. Героиня рассказа, Микагэ, совсем осиротелая, поселяется в доме знакомого юноши, у которого только мама; но эта мама на самом деле папа, то есть он педераст-трансвестит, и таким образом начитается странная совместная жизнь втроем. Или возьмем например другой рассказ писателя Масахико Симады "Дельфин в пустыне": герой этого рассказа, по внешности совсем похожий на нормального японца, являестя на самом деле ангелом, изгнанный с неба на японскую землю. Он зарабатывает на жизнь работой рыбака и обыкновенного служащего, и потом начинает проповедывать странное учение о том, что рай должен рано или поздно упасть на землю.

Hо я забежал вперед. К конкретному содержанию нашей антологии мы вернемся, если останется время, к концу моей леции, а теперь хочу осветить две темы, которые представляются мне особенно актуальными для современной японской литературы. Первую тему я условно называю "границей японской литературы", а вторую - "слияние художественной и массовой литературы". И в этих двух аспектах, на мой взгляд, меджду Японией и Россией есть много общего.

Граница японской литературы и ее сдвиги в мировом контексте

За время после Второй мировой войны японская литетарта изменилась значительным образом. Или лучше сказать, что изменился мировой контекст, в котором существует и японская литература. Раньше, скажем, лет 20-30 назад, в глазах среднего японца такие "иностранцы", которые владеют японским языком, казались редкостными зверями и они могли стать популярными звездами на экране телевидения по одной простой причине, что они говорят по-японски. И естественно, что японские писатели, пиша свои произведения только по-японски, никогда не учитывали возможности, что их могут читать некоторые иностранцы прямо по-японски, не пользуясь услугами переводчиков.

Hо теперь вся картина совсем другая. Японцы уже привыкли к тому, что часто бывают такие иностранные японисты, которые знают и понимают японскую культуру лучше. И даже появились такие иностранные писатели, которые пишут по-японски, и такие японские писатели, которые пишут не только по-японски, но и на каком-то другом инстранном языке. Так что можно даже смело сказать, по-моему, что граница, которая четко отделяла японскую литературу от неяпонской, сегодня стала немного неопределенной и размытой. Такое обстоятельство приводит, как мне кажется, к новой точке зрения, с которой можно рассмотреть японскую литературу не столько как нечто экзотичное и инородное, что стоит совсем особняком от остального мира, сколько как органичную часть мировой литературы, в современном процессе которой участвует и японская литератута в качестве одного из многих равноправых участников.

Одним из доказательств таких сдвигов в мировом контексте японской литературы может послужить яркий контраст между нобелевскими лекциями Ясунари Кавабата и Кэндзабуро Оэ. Разрешите здесть напомнить Вам, что Кавабата и Оэ - только два японских нобелевских лауреата из области литературы. Первый получил нобелевскую примию в 1978 году, а посдедний четверть века спустя, то есть, в 1994 году.