Не только депрессия: охота за настроением - [78]

Скатерть обрела вид возлежащего на траве большого вопросительного знака.

Внутри него от конца до конца, друг за дружкой пунктиром был выложен ряд свежеиспеченных, невероятно вкусно и разнообразно пахнущих пирожков. Успел сосчитать – тридцать три. Величины одинаковой, а формы все разной: где цветочек, где рыбка, где воробьиное гнездышко, где устрица, а один, особо мне приглянувшийся – в виде зверя тянитолкая о двух головах. Я сразу на него и нацелился, и это не ускользнуло от внимания ИАХ.

– Можно, можно и даже нужно… Какой унюхала душа, тот и берите. Только надламывайте, прошу вас, с осмотрительностью: внутри каждого выпечного изделия, кроме начинки чревоугодной, еще кое-какая имеется. Пирожковая лотерея, давняя затейка моя для желанных гостей… Смелее!.. Ну давайте с вас начнем, – видя, что мы с ДС оробели, обратился ИАХ к Оле, – ледиес ферст, бусурмански выражаясь, сударыня в первую очередь…

– Ой, а мне страшно, – сказала Оля с непритворным трепетом. – Здесь что, предсказания? Как в китайских ресторанных печеньях?

– Здесь информация, – закрыто сказал ИАХ.

Оля опустилась на колени, зажмурила глаза, протянула руку и вслепую нашарила пирожок-рыбку. Разломила. Вынула бумажку. Прочла вслух:

Я этой истины куски глотал,

играя в поддавки,

я так старался проиграть,

как будто завтра умирать…

И вот итог моих сражений,

вот что взошло на грядке бреда:

любовь – искусство поражений,

в любви страшней всего – победа.

– Не нахожу, что возразить, Иван Афанасич, но как в жизни применить, не представляю. Стремиться к поражениям в любви, по-моему, излишне, они и так косяком идут, поражения, одни прямые и откровенные, а другие…

– В виде побед, эти единственно и страшны. Кто предупрежден, тот вооружен, разумейте…

ДС поднял и разломил пирожок-гнездо. Вынул бумажку, пробежал текст глазами. Читать вслух не стал, передал мне. Я озвучил.

Все в порядке. Новости худые

прибывают. Звезды полыхают.

Жизнь кипит. А малыши седые,

пошумев немного, затихают.

Все в порядке. Малыши, не старьтесь,

не смолкайте. Старички, шумите,

делайте зарядку, в баньке парьтесь,

если что и стопочку примите.

Я за вас обеими руками,

я желаю вам хорошей жизни.

Только вы не будьте дураками,

не ищите счастья в дешевизне.

Жизнь одна, богат ты или беден,

а у смерти запашок женитьбы…

Лучше лишний рупь отдать соседям,

а последний хорошо пропить бы.

Все в порядке, милые, не ссорьтесь,

над собой посмеиваться смейте.

Чтобы жить, нисколечко не портясь,

думайте о легкой, доброй смерти,

но всерьез ее не принимайте,

а с собою не играйте в прятки…

Стопочки повыше подымайте

и не беспокойтесь, все в порядке.

Глядя молча друг на друга, мы с ДС несколько мгновений простояли в немой сцене, словно у Гоголя в концовке «Ревизора», когда городничему и его свите объявляют известие о приезде Настоящего Ревизора… Иван Афанасьевич сцену прервал.

– К прочитанному стихиатрическое послемыслие родилось, вы позволите? Пушкину легкий отзвук…

Уходит все, что мило –

природа любит месть…

Но то, что где-то было, –

то снова где-то есть.

И сколько через точку

проходит плоскостей,

настолько нам отсрочку

дает Отец Вестей,

и смерть в припадке пьянства

о том заводит речь,

что время – лишь пространство

для бесконечных встреч.

– Это обнадеживает, Иван Афанасьевич, – произнес после паузы ДС. – Этому хочется верить. И как-то верится даже, когда пьяная смерть дуреет и, как черепаха Тортила, выбалтывает свою тайну…

– Во-во, старуху костлявую поить надобно чаще, добрее будет… Теперь ваша очередь, доктор.

Меня охватило волнение.

– Может, мне уже не надо, Иван Афанасич? Может, хватит уже?… Нам домой пора.

– Не мандражируйте, док, – непреклонно сказал ИАХ. – Тяните, или я потяну за вас…

– Ладно, будь что будет.

Я вскрыл своего тянитолкая и прочитал:

Альтерэго – что телега:

все свое – пихай в нее:

зов мечты, восторг побега,

боль души, позор, гнилье…

Только знай: цена вопроса

у телеги высока –

под колеса к ней с откоса

угодишь наверняка.

Разбегутся альтерэги

по лесам и по долам,

и останешься в телеге

сам с собою пополам.

– Намек понял, Иван Афанасич. Учту. Буду думать, куда поклажу свою пристраивать. Людей творческих и занятых грузить своими заморочками, действительно, небезопасно: того и гляди, в приступе вдохновения изобразит тебя каким-нибудь персонажем, своих грехов и комплексов вдобавок к твоим понавешает или пошлет так далеко, что…

– Да полно, доктор, не шибко берите в голову. Дружеская подкавыка, не более. Я же, вы знаете, всегда готов своему пациентскому предназначению соответствовать, лишь бы горючего хватило…

Совершив опрокидон на посошок, Иван Афанасьевич чуть насупился и сказал:

– Ну с Богом, тяну и я свой жребий…

Взял крайний пирожок – тот, что лежал в самой нижней части вопросительного знака, в его точке. Формы самой простой – колобок. Прочитал:

Кредо жаворонка

в прыжке возвышенном

про небо спеть

побыть услышанным

упасть

опять взлететь

в безмолвии

со всех сторон открытом

совсем чуть-чуть

побыть забытым

– Жаворонка живого кто-нибудь видел-слышал из вас? – спросил Иван Афанасьевич.

– Я слышал однажды, – сказал ДС, – когда на велосипеде ехал полевой тропкой; но увидеть не удалось, где-то он высоко порхал, солнце мешало…