Не теряй головы. Зеленый — цвет опасности - [9]

– Когда я ее видел, шляпы на голове не было, – задумчиво ответил Коки.

– Как так? Я же уверен… – Пенрок прижал ко лбу ладонь. – Ах да, точно, я ее снял, наверное. Теперь вспоминаю, я ее отбросил в сторону, чтобы разглядеть лицо. Я так испугался, что это Фрэн лежит в канаве… Хотел скорее увидеть лицо.

– Почему вы решили, что это Фрэн? – заинтересовался инспектор.

– Из-за шляпки, конечно! – резким тоном ответила леди Харт.

– А, да-да, из-за шляпки. А на самом деле Фрэн спокойно спала в своей постели?

– Да, – ответили хором Пенрок, леди Харт и Фрэнсис.

– И капитан Николл тоже спал в своей постели. А вы, Венис?

– Коки, я тоже спала, естественно.

– А вы, мистер Голд? Вы были вместе с Венис?

– Вообще-то я спал в гардеробной, но если вы намекаете… – с жаром начал Генри.

– Ладно-ладно, я просто спросил.

Инспектор коротко записал, кто где находился, начиная с того времени, когда они в последний раз видели мисс Морланд, а затем стал прощаться.

– Я сейчас еще раз зайду в Пиджинсфорд-коттедж…

Пенрок отметил про себя это «еще раз».

– …А с утра пораньше снова к вам. Я оставлю человека дежурить в холле. Вы не против, мистер Пенрок?

– Нет, конечно. А почему в прихожей? Что там сторожить? Там ничего нет.

– Вот именно это я и хочу посторожить, – отозвался Коки, вставая и нахлобучивая набекрень свою старую потертую шляпу. – Ничего – крайне интересный предмет, особенно в шляпной картонке. – И с этими словами инспектор, тяжело ступая, скрылся в ночи.

Все разошлись по своим комнатам, но спать ложиться было невмочь, и вскоре они снова собрались на площадке лестницы: кто присел на подоконник, кто – на большой дубовый сундук. Фрэн сидела на верхней ступеньке, держа на руках Азиза и глядя вниз, где сонный констебль охранял пустую шляпную картонку. Шляпка! Все вертится вокруг шляпки. Почему это бедное тело еще и выставили на посмешище посредством нелепой крошечной шляпки Фрэн? В голову лезли безумные мысли о загадочных вендеттах, о странных верованиях и суевериях – а потом с невероятным облегчением все вспомнили о судомойке в лесу. Маньяк, ну конечно! Тоже хорошего мало, но, хоть и нелепо такое говорить, по крайней мере мысль здравая. Маньяк нанес новый удар и по какой-то необъяснимой причуде больного мозга украсил труп жертвы первой же яркой вещицей, что подвернулась под руку. Но у кого под рукой могла оказаться шляпная картонка на столике в прихожей?

Генри в сотый раз спросил:

– Входная дверь точно была заперта?

– Разумеется! – сердито ответил Пенрок. – Вы все видели, как я ее запирал. Я еще помню, когда ночью хотел выйти из дома, ключ застрял в замке…

Такая обыденная мелочь, ключ не поворачивается в замке, а тем временем сердце сжимается от страха, что сейчас он увидит Фрэн, свою любимую, в грязной канаве, с отрезанной головой… Разве такое забудешь?

– А двери в сад? – Фрэн прислонилась к перилам, закуривая сигарету. – Во всех комнатах нижнего этажа – стеклянные двери… И в гостиной, и в столовой по другую сторону, и в библиотеке… Может, какая-то из них осталась открытой?

– Вряд ли Бунзен недосмотрел, – с сомнением отозвалась Венис.

Бунзен служил у отца Пенрока с тех давних пор, когда сам Пенрок был еще маленьким. Сестры Харт выросли под взглядом его добрых голубых глаз, и кроме этих троих людей, да еще своей сестры в Тенфолде он никого не любил в целом мире. К Пенроку обращался почтительно-сдержанно, а уж Фрэн и Венис были радостью его сердца. Он целыми днями придумывал для них маленькие приятные сюрпризы, мечтал о счастливом будущем для своих обожаемых барышень и не уставал любоваться их милыми причудами. Славный старик с круглым розовым морщинистым лицом и аккуратной каемкой серебристых волос вокруг лысины всегда бывал безупречно одет, если не считать ботинок, растянутых и надрезанных, чтобы не так болели мозоли; поэтому дворецкий всегда выбирал брюки подлиннее. Вся его жизнь прошла на службе семейству Пенрок; если и был за воротами Пиджинсфорда широкий мир, для Бунзена он не представлял интереса. И вправду, едва ли Бунзен мог оставить ночью хоть одну дверь не на запоре.

– Может, все-таки спросим его? – предложила Фрэн, вскакивая на ноги.

Они с Пенроком нашли дворецкого в кухне – старик сидел за столом, уставившись на чашку горячего чая. Бунзен поднял на хозяина измученный взгляд.

– Что же вы спать не ложитесь? – участливо спросил Пенрок.

Старик с трудом встал.

– Не могу, сэр. Так и вижу бедную леди. Вы, сэр, уже заранее знали, и то вам дурно сделалось, а я… так вот и наткнулся на нее по дороге. Никак не опомнюсь. Правда, я поначалу-то не понял, что голова у нее отрезана, мистер Пенрок, сэр, а не то и до дома, наверное, не дошел бы. Но я решил, что это мисс Фрэн лежит. Волосы темные и шляпка… Помоги мне боже, я думал, это мисс Фрэн… – Он закрыл лицо руками, однако вскоре справился с собой и начал извиняться: – Вы уж простите, милая моя мисс Фрэн, что я такое при вас говорю!

– Ах, что вы, Бунзен, не извиняйтесь! Постарайтесь обо всем этом не думать, вот и все. И чаю лучше не пейте, а то совсем не заснете.

– Ложитесь в постель и примите аспирину, что ли, – сказал Пенрок. – Утром поспите подольше. Кухарка и горничные без вас справятся. Только скажите, Бунзен: вы вчера заперли все двери, как обычно?