Не такая - [3]
Дома она все-таки добилась, что ей разрешили учиться дальше — кончать десять классов, хотя родители ее считали это глупостью. Для чего ей столько учиться? Все равно замуж выйдет!
Но и учителя за нее вступились, тоже уговаривали — Бербель была у нас в классе лучшей. В конце концов родители согласились: она ведь и правда совсем еще ребенок! И Бербель получила аттестат зрелости.
Я ушел из школы на год раньше ее, потому что решил стать слесарем по ремонту машин, а там принимают после девяти классов. Но еще до того, как Бербель окончила школу, у них в семействе был однажды жуткий скандал. Родители требовали, чтобы Бербель пошла в ученицы к парикмахеру. У ее тетки ведь парикмахерская в Бебельбахе. А Бербель ни за что на свете не соглашалась. Она давно решила стать сестрой милосердия. А родители ей не разрешали. Я ничуть не удивился, когда услыхал, что через несколько дней после окончания школы Бербель вдруг пропала. Предкам письмо оставила — мол, уезжаю во Франкфурт. Не ищите, не беспокойтесь, уж как-нибудь да проживу сама. Родители не стали ее разыскивать с полицией, как я ожидал. Наоборот, объявили во всеуслышанье, что между ними и Бербель все кончено.
— Такую дочь мы и знать не хотим, — говорили они всем и каждому. — Шляется где-то там по городу! — И охотно выслушивали соболезнования.
Несколько месяцев спустя я приехал во Франкфурт. Я учился тогда на слесаря по ремонту в Бебельбахе. Дело было в воскресенье, меня послали навестить двоюродного дедушку в доме для престарелых и передать ему пакет со жратвой по случаю дня рождения. Раньше мать всегда сама туда ездила, а тут решила, что я уже достаточно взрослый и могу избавить ее от длинной дороги. Я не то чтобы взялся за это с большой охотой, но по воскресеньям в Оберкратценбахе все равно делать нечего.
Передав пакет, я пошел побродить по городу: поезд отправлялся только через два часа. Проходя по площади, посреди которой бил фонтан, а вокруг него толклись голуби, я увидел Бербель. Она сидела на земле вместе с целой компанией хиппи, прислонившись к барьеру фонтана, и пела. Какой-то длинноволосый парень рядом с ней играл на гитаре, а все остальные тоже пели и хлопали в такт в ладоши. Бербель здорово похудела, но казалась довольной. Она вскочила, заметив меня, протянула мне руку и тут же втащила меня в круг своих друзей.
— Это мой одноклассник, — сказала она им, а мне: — Давай садись, споешь вместе с нами!
Сперва я чувствовал себя как-то неловко в этом обществе. Я был здесь единственный с короткими волосами. Но они встретили меня очень дружелюбно и так, словно я для них свой.
Бербель рассказала мне о походе на юг Франции. Они топали туда пешком, когда удавалось — на попутках, скитались по дорогам. До чего было здорово! Хоть иной раз и под ложечкой сосало от голода, но не это главное! Зато каких хороших ребят там встретили! Из самых разных стран, даже японцев. А как деньги кончались, шли помогать крестьянам на поле. Тут уж обязательно накормят, а иногда и с собой чего-нибудь дадут. В общем, жизнь прекрасна!
На ней были сильно вылинявшие джинсы, а все имущество — небольшая сумочка через плечо.
— Да, а темноты-то я больше не боюсь, — сказала она смеясь.
— Поехали со мной домой, — предложил я, когда собрался уходить.
— И не подумаю. Лучше ты оставайся с нами! Представляю, что сказали бы обо всем этом мои родители!
Дома я ничего не рассказал про Бербель, но вскоре в Оберкратценбахе распространился слух, что она болтается во Франкфурте. Ведь и другие ее там видели, не один я. Несколько ребят из нашего бывшего класса даже нарочно туда съездили — из любопытства. Но она, видно, сообразила, в чем дело, и перестала появляться на площади с фонтаном.
Год спустя ее родителям позвонили из Франкфурта и сообщили, что Бербель получила травму во время демонстрации против войны во Вьетнаме. Звонили не от Бербель, а из полиции и дали телефон больницы, где она лежит. Родители поехали туда — хотели забрать ее домой.
— Допрыгалась, — сказал ее отец моему отцу перед отъездом. — Перелом голени и сотрясение мозга! И что этой девчонке понадобилось на демонстрации? Хватит и того, что парни неизвестно зачем скандалят на улицах! Нам-то что до этой войны во Вьетнаме? Пусть себе расшибут друг дружке головы на том краю света, если им это нравится!
Но домой они возвратились без Бербель.
— Она все еще не вошла в разум, — жаловалась фрау Моленбахер каждому, кто хотел ее слушать.
Мне понравилось, что Бербель оказалась такой стойкой. Ведь ее отец — человек крутой, у нас тут все перед ним пасуют.
Некоторое время спустя я еще раз встретил Бербель во Франкфурте, когда был там с автобусной экскурсией от нашей профшколы. Мы осматривали одно предприятие, а после были в Ботаническом саду. Потом гуляли по городу. Вот тут-то я ее и увидел. Мы как раз разглядывали дома в центре, и вдруг я вижу: она стоит на остановке — ждет трамвая. Чистая случайность. Я окликнул ее, помахал рукой, и она подошла к нам. Двое ребят, с которыми я шел, были не из нашего класса. Они смущенно усмехнулись и пошли дальше. Конечно, они все знали про Бербель. Да и кто в Оберкратценбахе о ней не знал?
