Не так давно - [225]

— Мы разгромим фашизм, в этом нет и не может быть никакого сомнения, — сказал в заключение Болгаранов, — и от фашистской машины следа не оставим, выметем прочь. Только нужно поднять на это весь народ, все должны включиться в активную борьбу, чтоб нанести фашизму последний удар, смертоносный. У нас есть для этого силы. Вот эти несколько сот отлично вооруженных бойцов равны нескольким тысячам царских солдат, потому что солдаты царя — тоже ведь сыны народные и не хотят биться ради царских интересов, против собственного народа. Вот тут-то вы и можете помочь: пишите вашим сыновьям, братьям, близким, чтоб не стреляли в партизан, чтоб бежали из казармы и переходили к нам. Вот, сами посмотрите, какое у нас войско, прикиньте, следует им примкнуть к нам или нет. А, что скажете? — спросил Болгаранов крестьян.

Поднялся тут один старик.

— Вы и есть истинно народное войско. А как же, вошли в село, с нами вот сидите, разговариваете по душам, ну будто со своими родителями. А те — жандармами их зовут или еще как, не знаю — стоит им показаться в селе, живо все спрячется, затаится, будто не люди, а лютое зверье нагрянуло. Хватают всех, кого ни встретят, кого ни застигнут. Басурманское то войско, а не наше.

Товарищу Болгаранову очень понравилось высказывание старика. Он его похвалил, а затем, обращаясь ко всем собравшимся, напомнил о героических традициях болгарских воинов, когда они сражались за справедливое дело.

Слова партизанского руководителя вызвали шумную поддержку присутствующих.

— Ну-ка, Славо, — обернулся ко мне Болгаранов, — скажи и ты несколько слов.

Я остановился на положении на фронтах, рассказал об огромных успехах Красной Армии, призвал крестьян оказывать еще более твердое сопротивление попыткам местных властей проводить свою антинародную политику.

А потом началось общее гулянье. Одни пели песни, другие водили хоро, третьи беседовали. Все были довольны: и мы, и крестьяне. А больше всех — наши ятаки.

— Ну видите? — сказал бай Васил. — Все село за вас. И коли завтра нагрянет полиция или жандармы, все попрячутся, никто к ним не выйдет.

Он проговорил это с гордостью и был абсолютно прав. Если жители Эрула питали такие добрые чувства к партизанам, то прежде всего это следовало отнести на счет партии, которая правильно разъясняла ситуацию, показывала людям верный путь. А партию тут представляли несколько старых шахтеров, сподвижников Темелко Ненкова и Георгия Димитрова. Это были наши славные ятаки бай Васил, дед Милан, дед Гергин, дед Станко и дед Кота.

Перед тем как покинуть Эрул, мы провели краткое совещание командования бригады. В нем приняли участие бай Пешо, Славчо Радомирский и Георгий Григоров.

Поскольку Первая бригада направлялась за пределы околии, а Вторая еще не вернулась из похода (в дальнейшем она тоже переберется в другой район), мы сочли целесообразным выделить для действий в Радомирской и Трынской околиях две группы по двадцать хорошо вооруженных бойцов. Эти группы должны составить ядро новых отрядов, куда вольются все не успевшие явиться по мобилизации, а также те товарищи, которым предстояло перейти на нелегальное положение.

Руководство группами возлагалось на Славчо Радомирского — по Радомирской околии и Георгия Григорова — по Трынской. Георгий Аврамов оставался, чтобы координировать работу в нескольких околиях, входящих в нашу зону.

Бай Пешо и Славчо тут же отправились в Радомирскую околию, а бригада, с которой остался и Георгий Григоров, двинулась к Калне.

По пути в Калну мы спустились к селу Бусинцы — к его северо-западной околице, неподалеку от дома дядюшки Кольо. Я объявил привал, а сам поспешил к нему разузнать новости. С огорчением рассказал мне дядюшка Кольо о своей бесполезной поездке в Софийскую околию, о мытарствах и страхах, каких он натерпелся.

…Поднялся он спозаранку, разбудил домашних, достали они из тайника оружие, погрузили на телегу. Сверху все прикрыли разными гончарными изделиями и соломой. С дядюшкой Кольо отправилась и меньшая его дочь Витка. В пути были два дня и две ночи. Проехали через Трын, через Драгоман, Сливницу, не раз и не два переживали из-за полицаев, пока, наконец, не добрались до села Маслово Софийской околии, где их должны были ожидать люди из отряда «Чавдар». Маслово находится всего в десятке километров от столицы.

Распряг дядюшка Кольо коней, выгрузил горшки да кувшины, начал торговать. Час ждут, два ждут, полдня, целый день, два дня минуло — никто не пришел. Распродали почти весь товар. Не оставалось уж повода задерживаться в Маслове. Вертелся там возле них один мужичонка, выспрашивал про партизан, кувшин даже купил, но поскольку пароля не назвал, дядюшка Кольо ему не доверился. И правильно, конечно. Человек неведомый, как ему доверишься!

Так вот, крайне огорченный, что хоть и не по своей вине, а все ж не выполнил партийного поручения, дядюшка Кольо, пережив немало тревожных минут, вернулся обратно и оружие назад привез…

— Ну что ж, это нам даже кстати, дядюшка Кольо. Конечно, чавдарцам нужно оружие, но и нам оно сейчас нужно не меньше. Доставай его! Тут, под селом, оружия ждет сотня новых партизан.