Не так давно - [208]

Жандармерия осталась ни с чем, но Борис Митов, ее сотрудник, попал в еще большую зависимость от нее. Он приложил все силы, чтобы раскрыть подпольную организацию в Софии. Ему удалось добраться до наших ятаков Милана Атанасова, Хараламбия Захариева, Ивана Михайлова и других — их арестовали одного за другим. Нелегко пришлось нашим товарищам. Хотя они и остались живы, но из тюрьмы вышли искалеченными.

* * *

Палилула встретила нас тепло и приветливо, как всегда. Наши чудесные ятаки непрерывно встречали и провожали новых партизан. Три бедняцких дома были уже не в состоянии накормить сотни проходящих. На помощь им пришел мельник Тодор Стойчев. Регулярно, раз в три-четыре дня, пока длилась мобилизация, он отправлял в Палилулу по 100—200 килограммов муки.

В Палилуле мы встретились с Василом Теодосиевым, который был эвакуирован в Бохову. Оттуда по указанию Георгия Чанкова его переправили в Софию, чтобы он провел к нам Илию — связного окружного комитета партии, смелого и дисциплинированного парня, который должен был информировать нас о работе в округе, а мы, в свою очередь, должны были передать ему наше мнение по некоторым интересующим окружной комитет вопросам.

Здесь же, в Палилуле, должна была состояться наша встреча с Раденко Видинским (баем Захарием) — ответственным за Треклянский район Кюстендильской околии. За короткое время он успел связаться со многими селами околии, провести там партийные собрания по некоторым организационным вопросам, и ему больше не оставалось ничего делать, кроме как заняться работой во всей околии, что ему и поручили. В помощники ему выделили активную ремсистку, руководителя молодежи в околии Марию Захариеву (Бойку) из Софии. Они оба принялись за выполнение партийной задачи с большим усердием.

Из всех встреч в эти дни самой напряженной была встреча с членом околийского комитета партии товарищем Стояном Якимовым. С ним разговор проходил довольно нервно. Причиной этой нервозности было то обстоятельство, что никак нельзя было подыскать подходящее время и место для встречи с городскими товарищами. Все пункты, предлагаемые нами, оказывались неудобными — или были слишком близко к городу, или очень далеко от него. Однако истинный мотив всех этих придирок был нам давно известен — страх. Единственным товарищем из околийского комитета, рискнувшим встретиться с нами, оказался Якимов. Следовательно, весь гнев, который обрушился на него во время встречи, был направлен не лично против Якимова, а против руководителей комитета, не выполнявших директивы партии. Их пассивность привела к пассивности как в партийной, так и в молодежной организации города. Работу в селах мы взяли на себя. Если в селах на ноги поднимались десятки коммунистов, то город бездействовал. Из всего Трына в отряд пришел один-единственный парень Воин Кятов, и то по собственной инициативе, а не по решению организации. Все говорило о том, что надо принимать самые серьезные меры, чтобы активизировать работу в городе, а это можно было сделать только при одном условии — если руководители поймут, что решительный час уже пробил.

Якимову было сказано ясно и недвусмысленно, что если в этот момент, когда решается судьба нашей Родины, партийное руководство не станет на партийную позицию, если его члены не будут активны, то они понесут самое суровое наказание, что партия мобилизует всех и все обязаны выполнять ее указания. От товарищей требуется поставить в боевую готовность всех членов партии и РМС, так как альфой и омегой текущего момента является массовость партизанского движения.

В конце слово взял товарищ Якимов. Он абсолютно ничего не оспаривал. Единственно, что он пообещал сделать и сделал, это передать все остальным товарищам. Нам он дал слово, что меры по активизации руководства и всей организации будут приняты. С надеждой на это мы расстались.

Пока мы находились в Палилуле, прибыли связные Васил и Илия. Они прошли через многие трудности, но все закончилось благополучно. Прослушав информацию о работе в области, Георгий Чанков дал им указания, и они отправились обратно своим путем, а мы — своим. В Калну мы тронулись с группой новых партизан, собравшихся в Палилуле за эти несколько дней.

От Верхней Мелны мы пошли в Бохову. Через голый буковый лес вела изрытая дождями тропинка. Царила тишина. Птицы и звери упоенно вдыхали теплый воздух приближающейся весны. В вечерней тишине ясно разносились шаги дозорных, идущих в полукилометре от головы партизанской колонны. За ними на небольшом расстоянии друг от друга бодрыми шагами шли семьдесят новых партизан.

Перед рассветом колонна спустилась в Бохову. Село еще спало, но злые псы Гладницы подняли на ноги собак во всем селе. Люди начали просыпаться, кое-где уже слышался кашель.

Бойцы, выделенные для охраны, заняли свои места. Когда село было блокировано, уже начинался рассвет.

Люди проснулись и повыходили к калиткам. Встречали нас сердечно, а к обеду на сельской площади созвали митинг. Здесь давно уже поддерживали нас и помогали всем, чем, могли.

Большое воодушевление вызвал поступок молодой девушки Гюлены Стефановой, вступившей в отряд. Она давно поддерживала с нами связь; простая сельская девушка лучше других, более образованных людей поняла, что освобождение народа придет только в результате вооруженной борьбы. В повышенном настроении группа в тот же вечер отправилась в Калну, где предстояло формирование первой народно-освободительной бригады.