Не так давно - [182]

— Иди к мамочке, сынок, и слушай, что говорит этот дядя. Он хочет, чтобы ты быстро вырос и стал хорошим мальчиком. Слышишь?

Ребенок вытаращил глазки, посмотрел исподлобья на бая Пешо, на молодых партизанок, пришивавших к шапкам красные звезды. Посмотрел на мать и, прочитав на ее лице что-то понятное только ему, прижался к ней.

В комнате наступила тишина.

* * *

Недалеко от махалы Смрика жил дедушка Гергин, наш большой приятель. После случая с раненым партизаном, за которым он по-отцовски ухаживал, мы чувствовали себя в долгу перед ним. Решили зайти к нему вдвоем с баем Пешо и выразить ему свою благодарность.

Дедушка Гергин встретил нас у дверей дома. Он обругал пятнистую злую собаку, налетевшую на нас, отогнал ее и очень холодно поздоровался. Так же встретила нас и бабушка Стана. Неохотно подала худую руку и быстро ее отдернула, спрятав под фартук. Это озадачило нас. С чего это старики вдруг так охладели к нам? Чего только не передумали мы за эти несколько мгновений! Но когда мы вошли в освещенную комнату, люди сразу же переменились.

— Добро пожаловать! Добро пожаловать! — по-матерински обнимала нас бабушка Стана. — Не смогла узнать вас в темноте. Старые глаза, плохо видят.

Мы извинились, что так поздно беспокоим их, и, поблагодарив старых людей за заботу, с которой они ухаживали за раненым партизаном, собрались было вернуться обратно.

Но дед Гергин так не думал. Еще не успели сесть, а он уже занялся политикой.

— Когда же, — начал он, — шваб сломает себе голову, чтобы не погибал больше народ?

— Что он сломает себе голову, дед Гергин, в этом я уверен, но когда — точно не могу тебе сказать, — ответил бай Пешо. — Сейчас Красная Армия преследует его по пятам, одни за другими освобождая свои села, города и республики, приближается к нам.

— Ты говоришь, отступает шваб, — продолжал старик. — Это меня очень радует. Я участвовал в нескольких войнах и, насколько понимаю, к каждой из них шваб приложил свою руку. Он жаден и завистлив. На чужое глядит, как волк, и никогда не довольствуется своим. Думается мне, чтобы наступил мир, надо стереть с лица земли весь швабский народ. Только тогда люди заживут свободно и спокойно.

— Нельзя так, дед Гергин, неправильно будет уничтожить немецкий народ. Во всем виновны немецкие фашисты, которые обманывают свой народ, науськивают его на другие народы и вовлекают в такие грязные дела, как война против Советского Союза. Не народ, а фашистов, которые им управляют, надо истреблять.

Дед Гергин слушал наши объяснения, но чувствовалось, что мы его не убедили. Он соглашался с нами из чувства любви и гостеприимства, однако в глубине души по-прежнему считал, что в этой бесчеловечной войне виноват весь немецкий народ, и был убежден, что он должен понести за нее ответственность.

Мы знали, что дед Гергин — добрый человек и в крайности впадает от бедствий, которые причинила война, от голода и нищеты и отсутствия правдивого слова. Его взгляды были ответом на крайности человеконенавистнической идеологии немецкого фашизма, беззастенчиво пропагандируемой в прессе и по радио.

— Конец рабства близок, дед Гергин, — вмешался в разговор и я. — Но он может оказаться еще ближе. Это зависит от нас, от народов, которые борются против этого зла. В такой борьбе важна помощь каждого человека. Нужна и твоя помощь. Оказывая теплый прием партизанам и поддерживая наше движение, вы помогаете быстрейшему разгрому фашизма. А фашизм — это власть, которая нам навязана, которая душит нашу свободу, вовлекает нас в войну, в которой погибают тысячи лучших сыновей и дочерей нашего народа. Такая же власть висит и над головой немецкого народа. Это самая свирепая, самая человекоубииственная власть, лишившая немцев даже самых простых свобод. В Германии миллионы честных людей были против войны, но фашисты уничтожили многих из них. Война против Советского Союза стала возможной лишь после того, как немецкие фашисты обезглавили рабочее движение, отравили души простых, людей гнусной ложью и обещаниями. Многие из тех немцев, которые сейчас на фронте, ожидают, что после победы над Советским Союзом они станут королями, царями, губернаторами, старостами и начальниками, а советские люди — бесправными рабами. Но не все в Германии фашисты. Там, как и у нас, есть много честных людей, которые не одобряют фашистский режим, ненавидят его и борются против него. Эта часть немецкого народа с каждым днем увеличивается все больше и больше. Уничтожив немецкий народ, мы уничтожим и добрых людей. Кроме того, большая часть из тех, кто сегодня с Гитлером, завтра будет с Тельманом — вождем коммунистов.

Дед Гергин слушал с огромным вниманием. Он понимал политику, но не все тонкости этой политики ему были ясны. Поставленный под наш с баем Пешо двойной обстрел, он убедился, что мы говорим ему истину, и воспринял эту истину всей своей душой.

— Будем помогать, ребята, будем помогать всеми силами — это вам заявляет шестидесятилетний дед Гергин, а если я и пострадаю, буду знать, что пострадал за партию Димитрова.

После этого наш собеседник задумался. Он вспоминал годы, когда был шахтером, вспоминал горячее слово Димитрова, потом опустил голову и, обращаясь к молодежи, которая уже набилась в комнату, сказал: