Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага - [135]

Вскоре Петя вышел к знакомой железной дороге. Он помнил все ее крупные станции от Ленинграда до Москвы. Ведь не так давно он ехал по ней с мамой в столицу. Он вспомнил то довоенное, счастливое время. «Первой станцией, где мы почему-то долго стояли, была, кажется, Мга, — подумал мальчик. Да, точно. А затем — Будогощь, потом — Кабожа, Сонково, Калязин, предпоследней станцией был подмосковный Дмитров… — Петя на минуту задумался. — Потом — Москва… Столица…» До войны это была оживленная магистраль, имевшая большое народно-хозяйственное значение. По ней бесконечным потоком шли товарные и пассажирские поезда в Москву, Ленинград, Ярославль и другие большие и малые российские города. А теперь она лежала перед ним безмолвная, засыпанная снегом. На насыпи виднелись воронкообразные ямы, в двух местах близ ям висели черные изогнутые рельсы. Чуть дальше по насыпи на боку лежали два сгоревших танка, а за ними валялись полузасыпанные снегом остовы автомашин. «Здесь осенью было жарко… очень жарко», — подумал Петя. Он хотел было подняться на насыпь, но тут, почти совсем рядом, в метрах трехстах от него, раздался оглушительный артиллерийский залп. Мальчик затаился. Через некоторое время залп повторился. Затем еще… Петя медленно двинулся вперед и в высоком кустарнике, в десяти метрах от дороги, увидел немецкую батарею из восьми орудий, расположенных в шахматном порядке. Командовал гитлеровцами крикливый офицер. Сделав очередной залп по Ленинграду, фашисты совсем не спешили, чему-то дружно смеялись, в затем неповоротливо, с какой-то ленцой заряжали орудия. Следовал залп, а после грохота опять слышался смех и радостные возгласы фашистов. Петя с ненавистью смотрел навеселившихся гитлеровцев, затем сердито помахал им кулаком и медленно пошел по снегу. За ориентир он выбрал себе железнодорожное полотно, которое должно было привести к станции Погостье. «Подождите, сволочи, — думал юный разведчик, — очень скоро вам будет не до смеха…»

Строгий пулеметчик

Петя медленно продвигался кустами, проваливаясь иногда по пояс в заснеженные ямы. Тогда он замирал и внимательно слушал ночной лес. Оглядевшись, мальчик осторожно выбирался из снежной западни и продолжал свой трудный путь. Вскоре железнодорожная колея привела его к полностью разрушенному станционному зданию. До Погостья оставались какие-то сотни метров. Но это были самые трудные метры в его пути. Кругом стоял невообразимый грохот: то там, то здесь ухали разрывы мин, с огромной силой рвались снаряды, беспорядочно строчили пулеметы, автоматы, стреляли винтовки. Перед ним совсем рядом находилась передовая. Петя осторожно добрался до небольшой высотки, заросшей мелким кустарником, и долго смотрел с нее на заснеженное, уходившее вдаль темное поле. Это был передний край гитлеровцев. То, что он оказался на передовой фашистов, у него не было уже никаких сомнений. Да, вот и она… эшелонированная линия обороны противника: многочисленные окопы и траншеи, откуда часто строчили пулеметы. И тут внимание мальчика привлекли трассирующие пули, которые веером проносились в ночном небе. В каких-то семистах метрах они заканчивали свой полет. «Там же наши. Всего каких-то 700 метров, и я у своих, — радостно вздохнул он. — И эти проклятые фашистские трассирующие пули должны помочь мне определить линию фронта и перебраться к своим».

По колено в снегу, придерживаясь за кусты, Петя решительно стал спускаться с высотки. Он с трудом преодолел всего несколько шагов, как тут же, в каких-то десяти метрах от себя, услышал речь гитлеровцев. Рядом с ним по утоптанной тропинке, пригнувшись, прошли шестеро фрицев: первые две пары несли большие баки, а третья тяжело несла ящик. «Баки — это термосы, — решил мальчик. — Жратву потащили… Горячее… Наверное, кофе — не могут фрицы воевать без кофе. А в ящике хлеб, масло».

Немцы скрылись за дверью замаскированного блиндажа. Петя еще какое-то время был в кустах, а затем пополз по-пластунски в сторону, где оседали к земле угасающие трассирующие пули. Теперь каждый метр давался ему с большим трудом: ведь ползти по снегу было очень тяжело, поэтому он часто делал остановки для отдыха, а главное, для определения своего маршрута. Весь мокрый от пота, он уже не раз зарывался в снег и, лежа на спине, смотрел за полетом трассирующих пуль. Потом он поворачивался на живот, поднимал из снега голову, и ему становилось веселее на душе: продвигался он правильно, только вот совсем медленно, но главное, как показывали пляшущие над ним пулеметные очереди, находился он на верном пути. Проползая вблизи окопов, специальных секретов в траншеях, откуда раздавались пулеметные очереди, мальчик не раз слышал совсем рядом немецкую речь. Тогда разведчик замирал на время, а затем ужом отползал в сторону от фашистов и продолжал свой трудный и опасный путь.

Настало время, когда Петя пересек передний край немцев. Сначала он даже не понял, что за его спиной передовая гитлеровцев, и только когда на его пути стали часто попадаться воронки — широкие и глубокие от снарядов, поменьше от мин, — мальчик решил, что оказался на нейтральной полосе, которую опасался больше гитлеровцев. Ведь сразу за их передовой начинались минные поля. А немцы на минах не экономили. С огромным количеством расставленных мин они чувствовали себя в большей безопасности. В этом юный разведчик хорошо разбирался по своим прошлым переходам через линию фронта. Поэтому Петя лежал сейчас на спине в небольшой воронке, смотрел на звездное небо и обдумывал план дальнейшего пути. Перевернувшись на живот, подтянулся за край воронки, которых действительно было много на этой не так уж широкой полосе ничейной земли. «Ведь мины, если они находились рядом с воронками, — думал Петя, — должны были наверняка сработать при взрывах снарядов. Путь этот, конечно, будет длиннее, да и карабкаться по крутым снежным краям воронок очень тяжело, но путь этот зато менее опасный», — размышлял юный разведчик.