(не)свобода - [11]
В какой-то момент в зал внезапно ввалился мужчина в обнимку с огромной бутылью воды.
– Простите, а куда заносить?
Прерванный на полуслове, Шпак запнулся и удивленно посмотрел на мужика. Дружно на него обернулись и журналисты. Мужик неловко кашлянул. Пристав очнулся ото сна и уже решительно было направился к нему, когда его настиг окрик Марины:
– Вон туда, – она махнула рукой в сторону совещательной комнаты, – пристав, помогите занести. Всё в порядке.
Ее предупреждали, что сегодня привезут воду, а она и забыла. Пока кулерную бутыль тащили через весь зал, Саша Шпак шептала что-то на ухо бабушке. Та лишь угрюмо кивала. Сам Шпак без всякого удовольствия наблюдал, как плещется вода в бутыли, еще больше затянувшей процесс, от которого он сильно утомился. Ему хотелось, чтобы этот цирк поскорее закончился и его уже отправили наконец в колонию, без всех этих бабьих слез и ненужной тоски долгих проводов.
Когда раскрасневшийся водовоз с шумом выдохнул и покинул зал заседания, предварительно зачем-то извинившись перед Шпаком, Грызлова одарила подсудимого долгим взглядом.
– Подсудимый, скажите, а вы вообще раскаиваетесь в совершении деяния?
– Я не…
– Ваша честь, мой подзащитный ясно дал понять, что не признаёт вины…
Марина встретилась глазами с Муравицкой. Она ожидала увидеть там что угодно: ненависть, злобу, презрение. Но нет – в ореховых глазах адвоката была только усталость.
Марина вдруг поймала себя на мысли, что смотрит сейчас не на адвоката, а на бывшую сокурсницу – причем с теми же проблемами: переработки, недосып, безнадега. Они могли бы обняться и пойти вместе в кафе, но…
«Помни, за какой клуб ты играешь, – наставлял заядлый фанат Константиныч. – И тогда всё у тебя будет в ажуре».
Так что Марина сказала, глядя в глаза Муравицкой:
– Отклоняется возражение, – и добавила: – Подсудимый, встаньте и отвечайте на вопрос.
В тишине было слышно, как за приоткрытой форточкой громко кричала птица.
– Гы, Руцкой. Внук того Руцкого?
Олег промолчал.
Он расплатился за две бутылки вина – красного и белого, пакетик чипсов, замороженные пельмени и сложенные в целлофан овощи, и вышел из магазина в синюю московскую стыль. Добрел до дома, разложил продукты на кухонном столе, долго искал штопор. По дому напротив были разбросаны огни теплых уютных норок. Люди жили в спальном районе, но еще не спали.
Олег налил вино в два стакана: в один красное, в другой белое. Живая вода и мертвая. Налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь…
Но ведь главное – не куда, главное – просто идти, ведь так?
И Олег пошел.
– …Fare thee well!
– And if for ever…
– Still for ever, fare thee well.
Помолчали.
– Руцкой, давай уже расходиться, пока я не разревелась. А я не люблю реветь на людях.
– Никто не любит реветь на людях.
– Видишь, ты меня очень хорошо понимаешь.
– Здесь не нужно быть экспертом в эмпатии.
Улыбнулась.
– Мы могли бы стать отличными подругами.
– Но менять пол пока не в моих планах.
– Так что… пока?
– Пока.
Расстались.
Олег опустошил стакан, вернулся в коридор и достал с верхней полки шкафа шляпу с прицепленным к тулье пером. Посмотрелся в зеркало – шляпа, майка, трусы, – вернулся за стол и подлил еще вина.
Шляпа – единственная вещь, которую у него оставила Анжелика.
Когда они разъезжались, Анжелика поставила условие: она забирает не просто свои вещи, но и все свои подарки Олегу, а также елочные игрушки, которые они вместе планировали преподнести маме Руцкого. Коля Васюнин тогда сказал: дай феминисткам точку опоры – и они украдут у мужиков весь мир.
В ночь, когда они решили разойтись (это было сразу после сеанса «Бегущего по лезвию», на фудкорте; едва ли можно придумать худшее место для расставания), Анжелика попросила помочь перевезти все ее вещи к ней в общагу в Сокольниках. На деле не так неподъемно, как звучит: Анжелика оставалась у Руцкого обычно на день-два, основные вещи у нее и так лежали в комнате в общаге. Так что задача у Олега была простой: собрать косметику, шампунь, гель для душа, кондиционер для волос, шапки с прикрепленными к ним значками в виде барашков, дьяволят, смешариков и прочей мультяшной нечисти, кеды для бега и черные полуботинки на невысоком каблуке, шорты и футболки, кое-какое белье (Руцкому было настрого запрещено оставлять что-то из этого себе на память), потрепанные книжки «Penguin Random House» в мягкой обложке и коллекции разных изданий «Гарри Поттера», тетрадки «Death Note» (в которых Олег, к счастью, не упоминался ни разу), манги да несколько словарей и книжек по философии.
…Руцкой не смог запихнуть всё в один пакет, а о каких-то вещах просто забыл. Когда они встретились на станции, напоминающей святилище Мондриана, у едва державшегося на ногах Руцкого был доверху набитый разными вещами пакет, из которого восклицательным знаком торчала ручка фена. На пакете был принт с кустом распустившихся розовых тюльпанов и надписью «С праздником!».
– Ну да, если всё начинается с цветов, почему бы ими и не заканчивать, – сказала Анжелика, слабо, с грустинкой, улыбнувшись.
Она болела гриппом, но все-таки приехала. Блузка и джинсовая юбка холодных цветов, белая шаль и кеды, болезненный румянец на щеках: при иных обстоятельствах Олег бы мог заподозрить, что они внезапно оказались на съемочной площадке какого-нибудь любителя готики типа дель Торо. Потом он, вспоминая ту встречу, думал, что мог бы еще обратить всё в шутку: мол, вот и снялись вместе в кино, вместо того чтобы в него идти.
Что для вас «Куликово поле» и «Ясная поляна»? Слова из учебников истории и литературы? В рамках проекта студенческих экспедиций «Открываем Россию заново» магистранты программы «Литературное мастерство» НИУ ВШЭ отправились узнать, что представляют собой эти земли сегодня. Поговорив с жителями этих краев, они составили рассказ о местах и людях, хранящих историю.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
Главный герой нового романа Игоря Савельева, студент Кембриджа Алекс (Алексей Николаев) не афиширует, что он сын могущественного российского чиновника. Но вдруг его срочно вызывают на родину. Желание отца, наконец, поговорить и расставить все точки над «i»? Шанс для Алекса разобраться с подростковыми травмами? Или всё это – грязная игра спецслужб?«Фантасмагоричная жизнь путинского “нового дворянства” с самого начала предсказуемо привлекала к себе внимание крупных сатириков – которые разоблачали, бичевали и высмеивали ее. Но лишь Савельеву удалось то, что не удавалось ни Пелевину, ни Доренко, ни Сорокину, ни Проханову, – перевести на язык художественной прозы главную фразу десятых годов: “ОНИ О..ЕЛИ”». Лев Данилкин.
Темнота холодна. Темнота – самое древнее зло: сжимает, разрывает, утаскивает. Все это знают: и Лара, и Руся, и Серый Собак. Знает это и маленький медведь Сёма. Сколько он себя помнит, от протянутых лап темноты его берегло только главное солнце – то, что воткнуто в самую середину потолка. Вот только это солнце совсем скоро закончится: осколки уже падали за Кукольным Домом. Чёрное солнце – что может быть страшнее? …разве только ловцы.
Шамиль Идиатуллин – журналист и прозаик. Родился в 1971 году, окончил журфак Казанского университета, работает в ИД «Коммерсантъ». Автор романов «Татарский удар», «СССР™», «Убыр» (дилогия), «Это просто игра», «За старшего», «Город Брежнев» (премия «БОЛЬШАЯ КНИГА»).Действие его нового романа «Бывшая Ленина» разворачивается в 2019 году – благополучном и тревожном. Провинциальный город Чупов. На окраине стремительно растет гигантская областная свалка, а главу снимают за взятки. Простой чиновник Даниил Митрофанов, его жена Лена и их дочь Саша – благополучная семья.
Павел Чжан – талантливый программист крупной китайской компании в Москве. Бывший детдомовец, он упорно идёт к цели: перебраться из стремительно колонизирующейся России в метрополию, Китай, – и не испытывает угрызений совести, даже когда узнаёт, что его новый проект лежит в основе будущей государственной чипизации людей. Но однажды, во время волонтёрской поездки в детдом, Чжан встречает человека, который много лет назад сломал ему жизнь – и избежал наказания. Воспоминания пробуждают в Павле тьму, которой он и сам боится…«Павел Чжан и прочие речные твари» – роман о травме и её последствиях, о нравственном выборе, о справедливости – и относительности этого понятия, о китайских и славянских мифических чудовищах – и о чудовищах реальных, из плоти и крови.Содержит нецензурную брань!