Не стреляйте в партизан… - [44]

Хочу подчеркнуть, что эта помощь была хорошо спланирована и контролировалась партийными комитетами и командованием отрядов, бригад. Весной 1943 года партизаны получили радиограмму из БШПД. ЦК партии ставил необычную задачу: помочь крестьянам провести весенний сев. Помогали в первую очередь безлошадным, вдовам, семьям фронтовиков и партизан.

Вот сводка «о весенне-посевной кампании отряда имени Димитрова» на 28 мая 1944 года. Засеяно 40,6 гектара. На счету отряда имени Кирова на 25 мая – 2 гектара картофеля, 2,3 – овса, 2,5 – ячменя, 6,6 – картофеля, 3,9 – гречихи, 1,2 гектара проса.

В сводке отряда имени Гастелло перечисляются даже посевы овощных культур: моркови, свеклы, огурцов, тыквы. Цифры названы конкретные и, смею заверить читателя, точные. Сводки, которые направлялись в подпольные райкомы, подписывали командиры и комиссары отрядов. В ответ «крестьяне жгли мосты, рвали связь, водили группы подрывников, осуществляли 30 процентов разведки».

Вот выписка из отчета А.Е. Клещева:

«Немцы писали, что партизаны живут, как первобытные люди. Но в тылу противника партизаны сумели построить рациональный быт. В каждом отряде была баня, и один раз в десять дней каждый боец в ней мылся и менял белье.

В отрядах были парикмахерские, сапожные и портняжные мастерские, мельницы, кузницы, молотилки, кожевенные мастерские, мастерские для выделки валенок, которые обслуживали и партизан, и население.

В бригаде имени Кирова было организовано колбасное производство, где вырабатывалось несколько тонн сухой колбасы в месяц, которая выдавалась бойцам для далеких походов».

Почти каждая партизанская бригада имела мельницу. В отрядах в 1942 году появились сапожники, портные. Женщины вязали теплые носки, варежки. Без этой помощи людской партизанам было бы сложно выжить.

Выживали все вместе. Надо было не только кормить бойцов партизанских отрядов, но и помогать семейным лагерям. А что такое семейный лагерь? Это старики, женщины, дети, которые укрывались в глухих лесах и болотах от угона в Германию или от истребления. Они были под охраной партизан.

Для некоторых отрядов охрана таких лагерей была главной боевой задачей. Например, в Барановичском партизанском соединении, в Новогрудском и Ивенецком было два еврейских партизанских отряда. Ими командовали Анатолий Давидович Бельский и Семен Натанович Зорин.

Личный состав этих отрядов – 360 вооруженных бойцов-евреев – обеспечивал безопасность еврейских семейных лагерей, в которых спаслись от гитлеровского геноцида полторы тысячи женщин, детей, стариков. Был еврейский партизанский отряд имени Кагановича и в бригаде имени Куйбышева нашего соединения.

В бригаде имени Молотова был польский партизанский отряд имени Костюшко. Второй польский отряд, сформированный в Пинской партизанской бригаде, был направлен в Польшу и там продолжал борьбу.

Как правило, отряды формировались не по национальному признаку. Они были многонациональными. Для назначения командиром, комиссаром, начальником штаба важны были не национальность, а деловые и волевые качества. Национальностью мы не всегда интересовались. Мы советские, и этого было достаточно.

Хочу обратить внимание еще на один момент. Ни в боевых отрядах, ни в семейных лагерях во время войны не возникало эпидемий. Кирилл Трофимович Мазуров в своих воспоминаниях отмечал, что инфекционные заболевания в партизанских формированиях были редкостью.

Многих настигали простуда, авитаминоз, который вызывал так называемую «куриную слепоту», чего не избежал и Мазуров, некоторых донимала язва желудка. Но тиф не был подпущен к нашим стоянкам.

А вот в деревнях, где немецкие власти ликвидировали всякую медпомощь, люди нередко болели тифом поголовно. К их спасению подключались медицинские службы партизанских бригад и отрядов.

Одевались партизаны пестро. Кому-то удавалось раздобыть советскую военную форму, кто-то приспосабливал немецкую, кто-то обходился своей крестьянской, домашней одеждой. Зимой были популярны полушубки – кожухи.

Особым шиком считались комсоставовские кожанки с ремнями крест-накрест. На головах – ушанки, кубанки, военные фуражки, кепки, буденовки, танкистские шлемы, даже шляпы. Если позволял головной убор – красная лента наискосок. На ногах – советские, немецкие сапоги, «разнокалиберные» ботинки, другая обувка, сработанная местными мастерами.

Больше всего ценилась советская военная форма, особенно у молодежи. В январе 1942 года, находясь в Стародорожском районе, мы узнали, что с довоенных армейских складов после отступления Красной Армии многое взяли местные жители. И правильно сделали, не оставлять же немцам. Особенно нахватались всякого добра здешние полицаи.

Вот и решили мы, что у полицаев взятое ими надо отобрать, а свои люди сами поделятся. Сделали рейды по ряду деревень: Бояничи, Кривоносы, Рухов, Пасека. Полицаев разоружали и отпускали, никого не расстреливали. Но казенную красноармейскую одежду и обувь изымали. Изъяли также лошадей, которых, кстати, оставила отступавшая красноармейская часть, полдюжины свиней, несколько десятков мешков с зерном. Остальное раздали крестьянам.