Не стреляйте в партизан… - [38]

Прошло совсем немного времени, и регион на стыке Минской, Пинской и Полесской областей стал внушительной партизанской зоной. Это была первая в Белоруссии партизанская зона зимой 1941–1942 года. Простиралась она на десятки тысяч квадратных километров. Партизанские соединения трех областей обеспечивали ее жизнедеятельность и боеспособность. Она также стала надежной базой для развития партизанского движения в южной, юго-западной и западной Белоруссии.

В этой партизанской зоне находили укрытие и помощь не только отряды белорусских партизан. Сюда из Украины приходили на отдых соединения Ковпака, Сабурова, Бегмы. В 1942–1943 годах забрасывали самолетами разведывательно-диверсионные отряды чекистов и военных разведчиков.

Без преувеличения скажу, что если бы не было такой зоны, спецотряды, бойцы которых не знакомы с местностью и не имели связей среди местного населения, просто не смогли бы действовать.

Никакие спецназы не могут того, на что способны так называемые «домашние партизаны», которые везде имеют свои глаза, уши и припрятанное оружие. Чтобы не быть голословным, сошлюсь на П.А. Судоплатова.

В книге «Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941» он написал: «В самом начале июля 1941 года был отдан приказ наркома обороны о выброске на парашютах несколькими эшелонами в тыл врага 204-й воздушно-десантной бригады в районе Любани, Волосовичей в Белоруссии для изоляции и уничтожения подвижных соединений противника.

Это свидетельствует о том, что уже в первые дни войны мы пытались путем диверсий нанести урон тылу немцев, в частности, уничтожить склады с горючим, инфраструктуру снабжения моторизованных группировок, чтобы облегчить положение нашим войскам, находящимся в районе Бобруйска, где складывалась очень напряженная обстановка.

К сожалению, эти действия не увенчались успехом. Для нас это был наглядный урок, насколько необходимо при десантировании специальных групп в тыл противника подготовить условия, обеспечивающие их безопасность и боеспособность».

Потом все эти условия для специальных отрядов из-за линии фронта создавали мы, местные партизаны. Встречали их на своих партизанских аэродромах, расквартировывали, обеспечивали нужной информацией, местными разведчиками, проводниками, когда была необходимость, укрепляли своими бойцами. Через нашу партизанскую зону шли кадры, вооружение, боеприпасы для Брестского и даже Белостокского партизанских соединений.

Так, в марте 1943 года из Москвы прибыл секретарь Брестского подпольного обкома комсомола Федор Ромма с группой товарищей.

Приземлились они на Любанщине. К.Т. Мазуров и М.В. Зимянин поручили мне помочь товарищам добраться до цели. Более сотни километров прошли мы лесными тропами до штаба брестских партизан. Те встретили прибывших товарищей по-братски.

В конце апреля прибыл С.И.Сикорский с группой, которому предстояло возглавить Брестское партизанское соединение и Брестский подпольный обком партии. Я их вел с Любанщины до Хоростова. Сергей Иванович позднее признался, что поглядывал тогда на меня с опаской. Мальчишка, как он проведет по немецким тылам? Но я провел.

А с базы нашего Пинского соединения вместе с Брестским подпольным обкомом дальше на запад отправился и отряд под командованием П.В. Пронягина. Еще через некоторое время прибыл Белостокский подпольный обком комсомола во главе с Т.Н. Стрижаком. И опять мне поручили привести их с Любанщины на Пинщину.

Без нашей помощи прибывавшим из Москвы товарищам было бы куда труднее. И не только потому, что они остались бы без местных проводников и разведданных из гарнизонов. Очень важна была психологическая устойчивость, которую проявляли «домашние партизаны». Мы ее уже приобрели.

В 1992 году я разговорился с одним из ветеранов, который был заброшен в немецкий тыл в составе спецотряда, Иваном Бановым.

Он признался: «Когда летели в тыл, каждый думал, куда попадем, что будет с нами там, где вокруг враги. А когда десантировались и встретились с Коржом и его партизанами, сразу успокоились.

Корж ходил неспешно, уверенной походкой. Так ходит хозяин по своей земле. Так же уверенно и деловито вели себя его партизаны. Да разве побегут такие?»

Когда прибывшие из-за линии фронта командиры спрашивали у Коржа, как удалось выжить в самое трудное время, он давал короткий, но исчерпывающий ответ: «Не боялись хлопцы немцев. И обстрелялись вовремя».

Что касается моей молодости, то я, честно говоря, и сам стеснялся своего мальчишеского вида. Помню, первой военной зимой остановились мы в деревне на ночлег.

Меня с другими бойцами разместили в доме одной сердобольной женщины. Она меня сразу стала опекать, как сына. Одежду заштопала, молочком все время угощала и приговаривала, что ее сын тоже на фронте, куда таким молодым воевать, им бы еще с мамкой дома сидеть.

А когда узнала, что нет уже у меня ни отца, ни матери, совсем расплакалась. Бойцы после этого на каждом шагу отпускали шуточки в мой адрес, напоминая о моей молодости в ущерб моему самолюбию. Но к весне 1943 года я уже стал вполне «стреляным воробьем».

Нам всю войну помогала сплоченность. Мы же тогда административных границ не соблюдали, не делили друг друга на пинчан, минчан, брестчан, ровенчан, волынян.