Не стреляйте в партизан… - [17]

«Уничтожать врагов, не давать им покоя ни днем, ни ночью. Убивать их всюду, где застигнешь, убивать чем попало: топором, косой, ломом, вилами, ножом… Для уничтожения врага не стесняйтесь прибегать к любым средствам: душите, рубите, сжигайте, травите фашистскую гадину…

Нельзя ждать ни минуты, начинать действовать сейчас же, быстро и решительно». В директиве были слова о вероломстве врага, о его намерении поработить советский народ, восстановить власть помещиков и капиталистов, о необходимости «действовать, не теряя ни минуты, враг должен быть уничтожен».

Директива грешила некоторой категоричностью:

«Все местности Белоруссии, занятые врагом, должны немедленно покрыться густой сетью партизанских отрядов, ведущих непрерывную, ожесточенную борьбу на уничтожение врага. В районах и селах создаются подпольные партийные и комсомольские ячейки, главная задача которых – мобилизация народа на беспощадную расправу с врагом».

Впоследствии мы имели возможность убедиться, что немедленно ничего не делается. Для создания такой сети потребуется многих усилий и жертв. Но установку директива давала нужную.

Были и указания более конкретного характера: нарушать связь в тылу немцев, портить мосты, дороги, поджигать склады, автомашины, устраивать крушения поездов, нападать на аэродромы.

Очень важным, считаю и сейчас, было разъяснение, что «партизанская борьба не имеет ничего общего с выжидательной, пассивной тактикой… Не надо ждать врага, надо его искать и уничтожать». В целом тогда все это воспринималось как нечто само собой разумеющееся.

На совещании в радзивилловском парке был создан подпольный обком партии. Ему предстояло действовать на базе одного из наиболее крупных отрядов – Столинского. Он создавался в двух составах для работы в разных частях области – во главе с секретарями П.Г. Шаповаловым и А.Е. Клещевым.

Тогда же были сформированы семнадцать партизанских отрядов для действий в различных районах. В Ганцевичском районе – из 30 человек во главе с Тимаковым, в Телеханском – из 19 во главе с Квинто, в Давыд-Городокском – из 23 во главе со Скоробогатько, в Столинском – из 25 во главе с Ковальковым, в Лунинецком – из 12 во главе с Анисимовым, в Ивановском – из 28 человек во главе с Рожновым.

Командирами становились, как правило, местные партийные работники. Например, Всеволод Иванович Анисимов до войны работал первым секретарем Лунинецкого райкома партии, Николай Алексеевич Скоробогатько – Давыд-Городокского, Иван Давыдович Ковальков – Столинского, Владимир Иванович Квинто был секретарем по кадрам Телеханского райкома, Кондратий Фомич Рожнов – вторым секретарем Ивановского райкома.

Наш отряд считался уже не только сформированным, но и обстрелянным. Регионом действий для него были определены Лунинецкий и Ленинский районы.

8 июля был создан Пинский подпольный обком комсомола тоже в двух составах. Первый предназначался для работы в Пинске и Пинском районе, а также в Ленинском, Лунинецком, Телеханском, Ганцевичском, Логишинском районах. Его секретарем назначили Шаю Берковича, до войны работавшего секретарем Пинского горкома комсомола.

Заместителем Берковича стал я. Второй состав создавался для работы в Давыд-Городокском, Сталинском, Дрогичинском, Ивановском и Жабчицком районах. Его возглавил секретарь Давыд-Городского райкома комсомола К.Н. Жаврид.

Но случилось так, что ни подпольный обком партии, ни второй состав подпольного обкома комсомола не смогли приступить к работе. Сталинский отряд попал под мощный удар карателей и был разбит.

Подпольный обком партии перестал существовать. Был убит и секретарь обкома П.Г. Шаповалов, толковый и организованный человек. Погиб и командир отряда И.Л. Масленников.

Член подпольного обкома А.Е. Клещев ушел за линию фронта. Ему, откровенно говоря, повезло. Как потом он писал в своей докладной записке, уже в Ельском районе Гомельской области их группа была окружена немцами и бросилась врассыпную.

Несколько человек, среди которых был и Клещев, побежали «в южную сторону и напоролись на станковый пулемет, но немец за пулеметом не стал стрелять, а показал направление выхода и добавил сквозь зубы: «Лутчей утекай». Ушел к линии фронта и второй состав обкома комсомола во главе с К.Н. Жавридом.

Клещев вернулся на Пинщину через год, его перебросили самолетом с Большой земли. И то, говорили, дважды отказывался, потому что надо было прыгать с парашютом. Он был уполномоченным ЦК КП(6)Б, а затем первым секретарем Пинского подпольного обкома партии. В отсутствие В.3. Коржа, которого вызывали в Москву, возглавлял Пинское партизанское соединение. А через год улетел уже Героем Советского Союза, генерал-майором.

Но партизаны «первого призыва» в душе так и не простили ему того ухода в 1941-м. При случае в глаза говорили, что самое трудное время он просидел в комфортабельном «окопе» столичной гостиницы «Москва».

Я не ставлю под сомнение заслуги А.Е. Клещева. Тем более задним числом. Я сам говорил неприятные для него слова в его присутствии на одном из совещаний в Минске в те времена, когда Алексей Ефимович занимал высокие должности в республике. Другие выражались еще жестче: не носи при нас звезду Героя, можем обидеть ненароком. Как говорится, слово из песни не выкинешь, такое было.