Не ссорьтесь, девочки! - [119]

— Тебе — царице — сегодняшнее пиршество красоты! Дамы и господа, я рад представить вам самого модного модельера в модном бизнесе, самого элегантного художника в элегантном деле. Воропаев, дамы и господа!

Взгляд Александровой беспокойно забегал в поисках Юли.

Воропаев был хорош. В белом смокинге, окруженный толпой стилистов и костюмеров, он обмахивался китайским веером. Воропаев был прекрасен. Пока молчал. Но иногда он открывал рот. Лучше бы он онемел.

— Почему не хватает девок? — кричал он. — Сколько раз говорить, лучше, чтоб их было на десять больше, чем на одну меньше. Уроды! Бизнес в этой стране никогда не научатся делать.

Юля стоит среди манекенщиков — молодых мужчин и женщин, готовых вот-вот выйти на подиум. Среди общей суматохи и волнения никто не замечает ее. Да и, честно говоря, она почти не выбивается из общего контекста. Ведь, в конце концов, все они одеты в ее костюмы. Это ее украденные идеи. Юля так пристально смотрит на Воропаева, что он тревожно оглядывается. Как давно она ждала этой встречи! Как горячо призывала Бога устроить ее. Примерно так же, как Нонка молится о своем Феде. И почему мы так жаждем встречи со своим обидчиком? Годами вынашиваем правильные слова, перебираем их, оставляя лучшие из лучших — самые хлесткие, самые обидные. Проговариваем, катаем во рту, заучивая наизусть. Почему? Надо будет спросить у девчонок. И вот он, недруг, на расстоянии пяти метров. А обидные слова улетучились. Ничего не помнит Юля. Может, подойти и дать ему пощечину?

Неугомонная Овчарка трусит к обожаемому Воропаеву и кричит в телефонную трубку:

— Не давать! Категорически не давать! Выгнать и лишить выходного пособия. Объясните ему, что деньги — это даже уже не бумага. Деньги — это фикция!

— Сама ты фикция, — бормочет Юля, ныряя за фрагмент кубической декорации.

Овчарка подпрыгивает рядом с высоченным Воропаевым, пытаясь промокнуть влажный лоб великого модельера, но тот брезгливо уклоняется от ее прикосновения.

В финале грандиозного показа, когда модели выстроились на подиуме в две шеренги и так же, как и зрители, аплодируют в ожидании автора замечательной коллекции, из-за противоположных рукавов кулис почти одновременно появляются двое — Воропаев и Юля. Девушки продолжают хлопать и улыбаться, хотя на некоторых лицах появляется недоумение. Но кто их, великих, разберет? Наверное, так и задумано. А зрители и вовсе не подозревают неладного.

Воропаев видит каждую пору на Юлькином лице, каждый нарисованный лепесток на плече — от стресса обострилось зрение. Он видит ту саму девицу место которой в лакейской, несмотря на деньжищи ее матери. Юлю, которая с лучезарной улыбкой движется к нему из противоположной кулисы, и ему ничего не остается делать, как идти к ней с такой же улыбкой. Он уже не может остановить движение, он уже на подиуме, он уже вышел с корзиной цветов, и великая Елизавета Александрова благосклонно улыбается ему, и зрители рукоплещут. Публичный скандал не в его интересах. Где-то посередине подиума они встречаются.

— Представишь меня или мне самой представиться? — шепчет Юля, улыбаясь залу.

— Стерва. Такая же, как твоя мать, — белозубо улыбаясь, цедит Воропаев.

Они плечом к плечу идут на зрителей.

— Опозорю, — шепотом обещает Юля.

Подойдя к краю подиума, оба кланяются публике.

— Дамы и господа! — провозглашает Юля.

Воропаев старается обратиться громче:

— Дамы и господа!

— Дамы и господа! — перекрикивает его Юля.

— Дамы и господа! — перекрикивает ее и самого себя Воропаев.

— Мы никак не можем определить, кто из нас первым начнет! — объясняет Юля, и публика облегченно смеется.

— Да, мы никак не можем, — эхом отзывается кутюрье и, приняв решение, обращается к аудитории: — Дамы, господа. Пользуясь сегодняшним торжеством, хочу представить вам молодого модельера, воспитанницу нашего Дома Юлию Артемьеву.

Юля кланяется. Ей аплодируют. Но этого недостаточно.

— Это не все, — шепчет она. — Это моя коллекция.

Воропаев приобнимает ее и шепчет:

— Не прощу.

Со стороны кажется, что большой мастер нашептывает комплимент своей милой ученице. И Воропаев громко, на весь зал объявляет:

— Это ее свежая головка вдохновила меня на эту замечательную коллекцию.

Зрители рукоплещут. Два танцовщика из труппы Александровой выносят букеты для Воропаева и Юли. Мелькают вспышки фотокамер.

Александрова тоже хлопает — персонально Юле — и потихоньку показывает большой палец.

С Юлей доброжелательно раскланивались городские знаменитости. Она принята в тесный светский кружок и уже не наблюдает со стороны, с балкона, за их заманчивой жизнью — она теперь и сама в гуще событий. К ней подходят, чокаются бокалами с холодным шампанским элегантные женщины и мужчины. Вот она, сладкая жизнь — dolce vita. Юля — новая звезда тусовки.

Окруженный десятком преданных обожателей, Воропаев глядит на нее с ненавистью. Его пальцы сжимают плечо маленькой Овчарки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Но на лице Евгении Евгеньевны написано величайшее из всех наслаждений. Это счастливые муки, которые она готова сносить ради обожаемого кумира.

— Юля, а вы с зубами! — сказала Александрова, улучив момент.