Не сотворяйте ангелов из женщин - [2]

— Ну, что ты с ней возишься, Михлыч? Я бы на твоем месте… — Встревает Колька, второй пилот.

— Вот когда ты сядешь на мое место, тогда и будешь принимать решения! А пока я командир и я принимаю решения!

— Михалыч, — с щелчком подключается Валерьян, или как его все называли Колдун, бортинженер Ил‑18 бортовой номер № ….5 856 ….ольского авиаотряда, — да ну ее, брось! Сдай ты ее, шалаву, к чертовой матери!

А шалава, это та, кого четыре члена экипажа и три бортпроводника напряженно ожидаем с самого утра. Она тоже член нашего экипажа и к тому же штурман.

— Эх, б…..! — Снова ругается Михалыч, — ну говорил же я им, говорил, что психологически мы несовместимы, ведь доказывал!

— Значит плохо доказывал! — Снова умничает Колька с места второго пилота справа. Оттого их называли — правачками.

— Да иди ты!.. — огрызается командир, — иди ты к ним и докажи, что баба на борту, да еще в кабине…

— Борт 386, почему не запрашивайте буксировку? Ответьте!

— Ну б…..! — Уже не говорит, а ревет во весь голос Михалыч, отчего Галочка Погорелая, старший бортпроводник вздрагивает за дверью кабины в своем служебном отсеке.

Она хоть и понимает его состояние, но так ведь тоже нельзя! Ведь еще несколько часов им предстоит вместе напряженно работать в полете и сажать машину! А с другой стороны, в самом–то деле, что она себе, эта вертихвостка заносчивая позволяет? Это надо же, такого спокойного и рассудительного мужика как Михалыч, вывела из себя и так его разозлить, что он уже во все горло орет в кабине благим матом. Да и где же она?

Выглянула в проем дверной, за которым все еще просматривался аэродромный трап автоподъемника. Он как припал к борту час назад, так все и стоял, обреченно ожидая подхода последнего человека из экипажа. А то, что Валька, или как она себя называла Валентина Ивановна или как она любила сравнивать себя с Терешковой, первой космонавткой Союза, да что там Союза, Мира! Так вот, эта Валька, действительно нагло и в открытую б…..ла, а сейчас снова и в который уже раз опаздывала. Да не опаздывала! А ведь просто она срывала наш вылет!

Вылет срывала и вместе с ним и премию квартальную. А ведь на этот четвертак так надеялась Нина, к тому же она все деньги сейчас откладывала к выходу на пенсию.

Да! На пенсию…

Подумать только, мне сорок пять, а что я видела? Одни взлеты и посадки, гостиничные койки с дурацкими панцирными сетками, на которых не раз так проваливалась, что на следующий день болела поясница как перед месячными.

Да, некстати вспомнила… В последнее время со мной что–то такое происходило профессиональное со здоровьем по женском линии. То какие–то боли, особенно когда приходилось разгружать контейнеры с бортовым питанием, то месячные скачут по календарю.

Пробовала поговорит об этом с Эдиком, но тому как–то все не хватало времени. А жаль, ведь если так пойдет и дальше, то она ему вынуждена будет отказать в ближайшее время. И что тогда?

Уже не раз она задавала себе этот вопрос. Мало того, что заканчивала летную работу, так еще и лечится надо было как следует, а не скрывать это от своего молодого любовника! Скажешь тоже, любовника? А что, не любовника что ли?

И как–то от всего неопределенного у нее уже в который раз за это утро совсем испортилось настроение. К тому же пассажир с десятого «Б» места уже можно сказать, что прямо достал ее своими расспросами! Когда же мы полетим? Почему до сих пор стоим?

По своему многолетнему опыту она уже с первого взгляда научилась сортировать пассажиров и потому знала, что такой каприза и беспокойный нытик мог сильно повлиять на состояние атмосферы в салоне и взбудоражить всех остальных пассажиров.

Потому она, как можно спокойнее и со своей фирменной и, можно сказать, профессиональной улыбочкой наклонилась к самому его лицу, и как можно спокойней, но так чтобы слышали и сидящие рядом.

— Мы пережидаем грозовой фронт по маршруту. Потерпите минуточку и мы взлетим. — И уже распрямившись им всем, кто просто выставился в проходе и следил за всеми ее действиями, добавила:

— Наш командир, летчик первого класса, Константин Михайлович, и он не хочет неприятностей своим пассажирам, не желает везти туда, где болтанка застала бы нас в воздухе. Потерпите, уже осталось…..

И зачем–то посмотрела на руку, как будто бы там у нее, в самом деле были часы.

— Нам осталось….. еще пять минут! Пять минут, ведь можно же их спокойно подождать?

И обвела пассажиров обворожительным и спокойным взглядом своих необыкновенно красивых и умных темно–коричневых глаз. Для уверенности пару раз красиво и картинно зажмурилась, похлопав своими густыми и аккуратно покрашенными ресницами. Так она как бы всем своим видом и статью показывала, что им не о чем беспокоиться, и пока она с ними, то все у них будет в порядке! Ведь она же, Погорела Галина, старший бортпроводник …..ольского авиаотряда, отличница и заслуженный работник Аэрофлота, бригадир и сейчас с ними рядом!

И как всегда, ощущая эти взгляды, волнующие и оценивающие ее замечательную фигурку сзади, уверенно и вместе с тем мягко зашагала, как балерина со сцены, в своих фирменных чехословацких туфлях фирмы Цебо. Чем в очередной раз покорила мужскую и заставила от зависти заерзать женскую половину своего пассажирского салона.