Не сотвори себе кумира - [32]

Понимаю, в прошлом тут было немало сложностей. В 1963 году, в нелегкой обстановке «торжества» бразильской системы, Бескову, например, прежде чем заявить о том, что сборная играет по иной, собственной его системе, потребовались практические ее успехи, то есть победы над сборными Швеции и Италии и выход в финал Кубка Европы. В 1966 году маневрировал по необходимости в своих отношениях с прессой тренер Морозов, так и не рассказав журналистам, что его вынудили расстаться с бразильской системой игроки сборной, крайне удрученные тем, что в преддверии лондонского чемпионата она пропустила в двух товарищеских матчах (с ослабленным составом ЦСКА и весьма несыгранной сборной Франции) ни более ни менее как шесть голов. «Что же будет в Лондоне?» — думали игроки. И широким кругам болельщиков было неведомо, что это лишь по категорическому настоянию футболистов Морозов, включив в линию обороны пятого (и ключевого) игрока, «чистильщика», прибегнул таким образом к пресловутому «бетону». А наигрывался этот «бетон» буквально в самые последние дни, когда сборная находилась в Скандинавии, вдали от отечественных адептов трещавшей уже у нас по всем швам бразильской системы. Сходная история, между прочим, происходила в то же самое время и с венгерской сборной, но лишь с той разницей, что не только ее игроки, но и сам тренер Илловски предпочитал «бетону» собственный, венгерский, атакующий футбол.

Стремился я выяснить и то, как относится Качалин к функции диспетчера, видит ли игроков, способных ее выполнять. Что думает он о пятом защитнике, «чистильщике», которому придавал столь большое значение Якушин? Этот вопрос был тем более важен, что в свое время кампанию против «чистильщика» открыла именно статья Качалина, которая так и называлась: «Чистильщик» тянет назад!» Итак, верен ли он еще этому взгляду?

Много вопросов было, много... Сознаю, что иные из них были Качалину не слишком приятны, если учесть к тому же, что ни одному из его предшественников по сборной (да и ему самому в пору прежнего руководства ею) никогда публично такие вопросы не задавались. Но зато кто же из бывших тренеров сборной не помнит, что писалось обычно о них, когда федерация отрешала их от руководства? И как трудно, почти невозможно им было оправдаться задним числом. А ведь у руля сборной никогда не стояли люди, которые бы не желали ей успеха и не стремились по-своему его добиться.

С именем Качалина — до того, как он принял сборную за год перед Мехико, — были связаны в прошлом и ее успехи, и тяжелый провал. И если человек вновь принимал назначение на этот пост, он делал это, наверное, вполне обдуманно. «Кто осознал поражение, того не разбили», И хоть мы не получили от Качалина ответа на многие вопросы, я заканчивал одну из своих статей выражением надежды на то, что пора залетных мод для нашей сборной миновала и что после долгих и странных блужданий она приникнет наконец к своим традиционным началам, к отечественной школе и духу спорта, зарождение и становление которых тесно связаны с историей и жизнью своей страны.

В футболе есть международные соревнования, но международного футбола не существует. Воля к победе, выраженная конкретно в интенсивности и красоте, подлинном артистизме и рыцарстве, — вот спортивный и эстетический идеал СССР независимо от того, где соревнуются наши спортсмены, дома или в гостях, — и только верностью ему футбольная сборная страны могла возвратить свой долг перед миллионами любителей этой игры, массовым и клубным футболом.

Но, как показал чемпионат в Мехико, Качалин, увы, не имел ясной и твердой точки зрения ни на один из аспектов подготовки сборной. Не являясь сторонником английской манеры игры и универсализации футболистов, он взял тем не менее кое-что из того и этого; разуверившись в своих «бразильских исканиях», обратился к сугубо оборонительным построениям и, в частности, к «бетону» своего предшественника Якушина; много говоря о высоком духе, целеустремленности и монолитности созданного им коллектива, привез на поверку в Мехико команду отнюдь не боевую и целеустремленную. Во что же он верил? В удачу? В то, что «поле ровное, мяч круглый», авось сборной и повезет? Один раз ей действительно повезло, в матче с Бельгией. Но на том все и кончилось. Игра с командой Сальвадора обнажила все слабости команды до предела. Два гола, забитых в ворота неопытной студенческой команды, были поистине вымученными.

Спортивная пресса (таков уж ее норов) беспощадна по отношению к тренерам, которые много обещают, но не оправдывают надежд. Впрочем, еще до отъезда сборной за океан многим футбольным журналистам было в общем ясно, что дело у Качалина шло ни шатко ни валко. Вы спросите: отчего же журналисты прямо об этом не писали? Полагаю, что тут срабатывало нечто вроде механизма самосохранения. Уж слишком хорошо всем помнилось, как в преддверии 1970 года некоторые журналисты остро и резко критиковали тренеров сборной СССР по хоккею Чернышева и Тарасова и чем это для них (журналистов) кончилось. Они предполагали ведь, что на сей раз сборной не удастся выиграть очередной чемпионат мира, а она выиграла его. И тренеры, в особенности Тарасов, с лихвой отплясались на «нытиках» и «маловерах» из спортивной прессы. Тренеры, знаете ли, в таких случаях хорошо умеют взять реванш. Так что с учетом этих обстоятельств не благоразумнее ли было поддерживать футбольную сборную СССР, не критиковать ее, а, напротив, после каждого неудачного тренировочного характера матча искать причины слабой игры сборной где угодно, только не в тренерском ее аппарате?