«…Не скрывайте от меня Вашего настоящего мнения» - [19]

Простите, дорогой Марк Александрович, что беру на себя роль ходатая по разным чужим делам. Многие люди ищут Вашей помощи и заступничества, а я не могу им отказать в том, чтобы их просьбы Вам передать, хотя и чувствую, что надоедаю Вам.

Крепко жму Вашу руку и прошу передать низкий поклон и привет Татьяне Марковне. Хороший город — Ницца, и мне очень жаль, что я с ним расстался. Простите, если где-нибудь у меня вкралось «е» вместо «Т». Я пишу по малодушию по той или иной орфографии в зависимости от настроения моих корреспондентов, а для Вас избрал старую, но, вероятно, не без примеси новой.

Ваш Г. Адамович

30. М.А. АЛДАНОВ — Г.В. АДАМОВИЧУ 20 октября 1949 г. Ницца 20 октября 1949

Дорогой Георгий Викторович.

Я уезжал и только что вернулся в Ниццу, где застал в числе других писем Ваше от 14-го. Пожалуйста, извините опоздание в ответе. Не волнуйтесь насчет долга, я подожду.

По делу Владимира Сергеевича — я всей душой рад ему помочь. Но как? Разумеется, я буду одним из подписчиков, — сообщите адрес для посылки денег и цену. Однако я не совсем представляю себе, что можно сделать в Америке? Я мог бы указать десяток (не больше) состоятельных людей, которые, быть может, купили бы книгу. Но ведь это гроши, даже если они все пришлют деньги (а ведь обычно только обещают). Человека, который в Америке объезжал бы возможных подписчиков, я не знаю, и едва ли такой найдется. Даже наверное не найдется. Если Вы помните, был один такой случай предварительной подписки на книгу, — биографию Пушкина, которую должен был написать Ходасевич[147]. Тогда же в «Посл<едних> новостях» и «Возрождении» было помещено воззвание за подписью Бунина, Маклакова, Коковцева и моей[148]. Там был повод: юбилей Пушкина. Здесь такого повода нет. Если хотите, я напишу А.А. Полякову[149] и попрошу его (а через него и книжный магазин «Н<ового> р<усского> слова») дать заметку (анонимную) о предстоящем выходе книги В<ладимира> С<ергееви>ча и о том, что книжный магазин этот принимает подписку. Заранее говорю, что это почти ничего не даст. Русская колония в Америке вообще на покупку книг не тратится, поэтому там нет ни одного русского издателя. Боюсь также, что книжный магазин потребует себе значительную часть платы. Тем не менее, попытаться можно, и я охотно напишу А<лександру> А<брамови>чу. Сделает ли он, — не знаю.

Второе дело. Я и сам не знаю, каковы теперь мои отношения с Керенским. За мой отказ войти в Лигу он, очевидно, на меня гневается. Мы уже около года не обменивались письмами. Но главное, как раз сегодня из письма Якова Борисовича я узнал, что в «Русской мысли» было сообщено, что Керенский в начале октября приехал в Лондон, к своим сыновьям. Мне давно писали из Нью-Йорка, что он собирается в Париж и Лондон. Его адреса лондонского и парижского я не знаю. Советую Вам поступить так: милейший человек Абрам Самойлович Альперин, конечно, увидит Александра Федоровича в первый же день. Обратитесь к нему, — у Вас с ним наверное множество общих знакомых (напр<имер>, М.Л. Кантор, которому, пожалуйста, кланяйтесь). А<брам> С<амойлович> наверное не откажется попросить Керенского. Я лично не знаю Е.М. Клебановой, но мне ее желание не совсем и понятно: если она служила несколько лет в Государственном департаменте, хотя бы и в совершенно другом отделе, то зачем ей Керенский?! Рекомендация того отдела была бы в сто раз лучше. Сомневаюсь, чтобы Гос<ударственный> департамент очень считался с Александром Федоровичем, — во всяком случае, закрывшегося отдела имеют гораздо больше значения. Однако если Альперин откажется просить А<лександра> Ф<едоровича>, то я мог бы написать в Нью-Йорк Я.Гр. Фрумкину[150], который уж наверное в дружеских отношениях с К<еренским> и теперь. Для этого, очевидно, надо подождать его возвращения в Америку.

Мы оба шлем Вам сердечный привет и самые лучшие пожелания. Мне тоже очень жаль, что мы так мало встречались в Ницце. В Париж мы раньше декабря не будем.

Здоровье все то же, скрипим. А Вы?

Сердечный привет Вл<адимиру> Серг<еевичу>.

31. Г.В. АДАМОВИЧ — М.А. АЛДАНОВУ 14 ноября 1949 г. Париж 14/XI-49

53 rue de Ponthieu Paris 8e

Дорогой Марк Александрович

Спасибо за письмо с ответом насчет Варшавского и Жени Клебановой — и простите, что благодарю Вас с опозданием.

Два слова еще относительно Варшавского. После долгих с ним разговоров мы решили, что самое лучшее было бы составить два «комитета» по распространению его книги. Первый — tres restreint[151], роль которого свелась бы исключительно к тому, чтобы подписать несколько слов о характере книги и желательности ее появления в печати. Второй — который занялся бы всей деловой стороной предприятия. Подписать первое, чисто литературное обращение могли бы (по нашему с Влад<имиром> Серг<еевичем> идеальному плану) три лица: Вы, Бунин и Маклаков — больше никто. Бунин согласен[152]. Маклаков (с ним говорил М.Л. Кантор) ответил пока уклончиво, но, по-видимому, только потому, что боялся соседства нежелательных лиц: у нас тогда была еще мысль дать 10 или 15 подписей. Думаю, что при Вас и Бунине он отказываться не найдет причин. Значит, остается получить лишь Ваше согласие. Надеюсь, дорогой Марк Александрович, что Вы Вашу подпись дадите. Я знаю, как Вы щепетильны, но поверьте — ничего нет и не будет в этом деле такого, что могло бы с какой-либо стороны быть Вам неприятно. Разумеется, Вл<адимир> Сергеевич пришлет Вам на просмотр макет обращения и заранее принимает все Ваши поправки.