Не склонив головы - [59]

— Майер… Майер… — задумчиво повторил полковник. Некоторое время он сидел молча, стараясь припомнить, откуда ему знакома эта фамилия.

— Доктор Майер… — повторил полковник. — Доктор… ученый… — и комендант вспомнил.

…С неделю назад районный комендант получил срочный запрос из главной комендатуры Берлина. Полковнику предписывали уточнить, не живет ли в его районе известный немецкий ученый доктор Майер. На следующий день полковник оказался в главной комендатуре. Генерал пригласил районного коменданта в кабинет, рассказал предысторию столь срочного запроса…

В октябре 1944 года линию фронта перешел бежавший из фашистской неволи Петр Михайлович Луговой вместе с немецким коммунистом Францем Лебе. Они сообщили в органы государственной безопасности Советского Союза, что под Берлином, на заводе радиолокационной аппаратуры, погиб в гестаповских застенках крупный советский ученый Органов. Профессор тайно от германских властей вел записи. Луговой сообщил также, кому было поручено сохранить эти бумаги.

Весной 1945 года среди пленных, освобожденных из концлагеря, оказались бывший подполковник Советской Армии Соколов и комсомольский работник из Бронска Смородин. В тот же день после их освобождения Смородин повторил представителю советского командования историю, рассказанную ранее Луговым, и добавил, что в тайнике, о котором сообщил ему Луговой, никаких записей не оказалось. А на следующее утро после взрыва центральной лаборатории всех русских рабочих отправили с завода в концлагерь.

…Таким образом, можно было предположить: у профессора Органова имелись какие-то важные секретные записи. Однако после смерти ученого в его тайнике никаких бумаг не нашлось. Не забрал их ни Луговой, ни Смородин. Было непонятно, куда могли исчезнуть бумаги ученого. Можно было строить тысячи предположений, вести розыски… но шансов найти наследие талантливого русского ученого почти не оставалось. Очевидно, о бумагах профессора Органова знали не только Луговой и Смородин. О них знало третье лицо, и не только знало, но и изъяло…

В сообщении Лугового неоднократно упоминалось имя известного немецкого ученого — доктора Майера.

…— Неужели тот самый?! — вслух подумал районный комендант, выслушав доклад своего адъютанта.

— Не могу знать, товарищ полковник.

— Да, да, конечно, — торопливо проговорил полковник.

— Значит…

— Жду, проси.

В кабинет полковника, вошел невысокий человек с портфелем в руках. У него были совсем седые, гладко зачесанные назад волосы, высокий, чуть выпирающий лоб, изрезанный глубокими морщинами.

— Садитесь, пожалуйста, господин Майер, — пригласил полковник.

Поздний гость отошел к креслу, стоявшему вдали от окна, и неторопливо сел.

— Чем могу быть полезен, господин Майер? — Он пододвинул доктору пачку папирос. — Прошу!

— Спасибо, не курю.

— Слушаю, господин Майер, — повторил свой вопрос полковник.

— Господин полковник!.. — волнение помешало продолжить, ученый опустил голову. Комендант района ждал.

— Господин полковник… Я много лет работаю в области радиолокационной техники. Перед войной мне было поручено руководить исследовательской и опытно-конструкторской работой в одном из крупнейших в Германии концернов. — Доктор Майер нервно провел ладонью по вискам, прикрыл глаза. Некоторое время он о чем-то думал. Затем произнес: — Смею утверждать, что уже в первые годы минувшей войны мы добились некоторых результатов.

— Как же, как же… помним, — подтвердил полковник. — Хорошо помним, когда с помощью радиолокационных станций, созданных, видимо, под вашим руководством, немецкие летчики довольно точно бомбили наши города.

Последние слова комендант произнес совершенно спокойным голосом. Доктор Майер с нескрываемым любопытством смотрел на советского офицера. Полковник был немного сух и официален. Немецкий ученый тихо произнес:

— Да, да… Мы все несем ответственность за эту страшную войну. И особенно ясно видишь это теперь… Слишком поздно… — Майер устало дотронулся до портфеля, лежавшего у него на коленях. — Я пришел к вам по делу. Это связано с одним замечательным русским ученым… погибшим, — голос доктора дрогнул, он стал говорить глуше. — Может быть, имя этого ученого вам известно? Я говорю о профессоре Органове.

— Да, доктор, известно.

— Русский ученый был талантливейший человек.

— Значит вы тоже знали его?

— Знал.

Полковник видел, как сдвинулись брови немецкого ученого, белая прядь волос упала на его высокий лоб. Лицо доктора побледнело еще сильнее.

Полковник налил из графина воды:

— Прошу вас.

— Благодарю, — доктор сделал глоток.

— Во время войны мне пришлось встретиться с русскими. На завод, где находилась моя лаборатория, из России привезли рабочих, так называемых «завербованных»… — Майер печально улыбнулся. — Русских содержали в ужасных условиях, заставляли очень много работать. С ними обращались жестоко.

Полковник курил и слушал.

— Я узнал, что среди «завербованных» находится профессор Органов, мой талантливый коллега… В то время со мной считались в высоких сферах. И мне удалось перевести господина Органова в свою лабораторию.

— Вы, доктор, полагаете, что русского ученого перевели в лабораторию по вашей протекции? — тихо спросил полковник.