Не сбавляй оборотов. Не гаси огней - [60]

И вот я здесь, почти на месте. Знаешь, что я задумал устроить, когда вернусь в свой родной Хьюстон? Первую в мире рок-н-ролльную церковь! Буду нести божественный Свет молодежи, чтобы поняли, что их тела и души едины, и что радость — не грех (по крайней мере, в моем учении). Классно зажгу, и денежки сразу в карман потекут! Может, даже со временем открою парочку филиалов. С Божьей помощью всё наладится. Ни минуты в этом не сомневаюсь. Я тебе вот что скажу: есть три вещи, которые черные парни умеют делать так, что вам, бледнолицым, и не приснится: петь блюз, трахаться и молиться.

Все бы хорошо, только я опять влип с этими именами и названиями. Ну, допустим, сам-то я могу успокоиться и на «Дважды-Растворенном», но мне ведь еще нужно придумать название для своей церкви. Что-нибудь такое понятное — вкапываешь? — и одновременно солидное. Что-то безумное и в то же время крутое. Мне за время поездки как раз пришла в голову парочка идей… Давай-ка я выложу свои козыри, и посмотрим, что ты скажешь. Как тебе такое: Церковь Священного Писания и Божественной Радости. Перегнул палку, да? Тогда так: Первая Церковь Чудовищно Клевых Хитов. «Чудовищно» тут не в кассу, правда? Детишки будут пугаться. Нужно что-нибудь поспокойнее: Душевная Церковь Чистой Радости. Или, может, Исполненная Духа Церковь Улетной Радости? Угарная Церковь Реактивных Гимнов? Надо, чтоб звучало позабористее.

Я решил поделиться своими соображениями:

— А почему бы не выбрать что-нибудь попроще? Например, Церковь Веры?

Дважды-Растворенный выглядел оскорбленным в лучших чувствах.

— Слишком уж прилично и по-вашему, по-белому. Нет ни капли воображения, чувак. Ты вообще протестант или кто?

— Ну ладно, а как насчет этого: Музыкальная Церковь Дико Дрыгающегося Света и Крышесносящей Славы?

— О-о, вот это уже что-то.

Одобрение подстегнуло мою фантазию.

— Хорошо, продолжим: Ураганная Церковь Невообразимого Блаженства.

— Эй-эй, стоп! Притормози-ка! Что еще за «блаженство»?! Это то самое слово, что было написано на розовых трусиках, обтягивающих тугую задницу шлюшки с окраин Эл-Эй, обещавшей, что она заставит мое сердце сладко замереть?

— Это всего лишь синоним «счастья», — пояснил я.

— И с ней я и вправду был счастлив, но я не собираюсь произносить перед паствой и вставлять в гимны всякие гребанные слова про траханье!

— Ну хорошо, — примирительно сказал я, — чтобы подобрать название, ты должен погрузиться в свои ощущения. Это же твоя церковь, так? Что-то вроде Открытосердечная Церковь Потоков Света.

— Я уже думал об этом, — вздохнул Дважды-Растворенный, — но «открытосердечная» и «потоки» — по звучанию напоминает что-то из области хирургии. Но я вкопал, что ты имел в виду. Может, так: Церковь Громогласных Песнопений и Вечного Благословения?

И мы продолжали в том же духе, перебирая всевозможные названия, соревнуясь в скорости реакции и перекрикивая друг друга. Какая бы музыка ни играла в колонках, наши вопли ее заглушали. Ни одно из названий не подошло, зато мы здорово повеселились.

Когда мы остановились на заправке «Газ Март» на подъездах к Остину, чтобы пополнить запасы топлива и перекусить пончиками, на горизонте забрезжили первые лучи солнца. На усеянном бензиновыми пятнами бетонном покрытии заправки поблескивал иней. Пончики успели зачерстветь, наверное, еще неделю назад, поэтому мы зажевали их прогорклый привкус «колесами». Я почувствовал бензедриновый приход и собрался с новыми силами. Бледные рассветные лучи немного резали воспаленные глаза, мышцы на шее и плечах окаменели и стали крепче болтов на маховике «кадиллака». Мне бы не помешало принять расслабляющую горячую ванну и как следует выспаться. Хотелось поскорее добраться до Хьюстона.

Дважды-Растворенный снова принялся перебирать пластинки, а я тем временем вырулил по скользкой от инея подъездной дорожке на шоссе и разогнался до крейсерской скорости — стрелка спидометра установилась четко посередине между девяткой и нулем.

— Господь и вправду щедр к нам, — усмехнулся Дважды-Растворенный, поднося пластинку поближе к лицу, чтобы разобрать название в неверном утреннем свете. — Да, о да! По жилам течет ток, в ушах старый добрый буги, а тачка такая крутая, будто ты и есть Бог и едешь на колеснице к Жемчужным вратам. А кстати, чем ты вообще по жизни занимаешься, когда не перегоняешь машины к мемориальным комплексам для всяких вдов?

— Мемориальный комплекс — это только на бумаге, для прикрытия, — поправил я. — А она не вдова, а старая дева. Я должен доставить машину тому, кто сумел тронуть ее до глубины души. Его пластинка как раз где-то у тебя под рукой, это Биг Боппер.

— Боппер? — с сомнением переспросил Дважды-Растворенный. — Я думал, он отбросил коньки вместе с Бадди Холли и тем малышом Валенсом.

— Так и есть. Он погиб, а она так и не успела послать ему этот «кадиллак». Машина уже была готова к отправке и стояла на складе, и тут эта женщина узнала печальную новость…

— Это и впрямь печально, чувак, — Дважды-Растворенный утешительно похлопал по приборной доске, — такие машинки, как эта, не должны пылиться где-то в темном углу.

— А потом, уже после ее смерти, — продолжал я, — чокнутый племянничек собрался продать «кадиллак» за долги.