Не прячься от судьбы - [7]

– Его убил не футбол!

– Верно, но я думаю, вы не должны сердиться на нее. Кто виноват в том, что образовалась та опухоль? Господь Бог? Или сам Рори? Винить некого.

– Но почему надо поносить спорт, которым занимался ее муж. На мой взгляд, это несолидно.

Джон пожал плечами. В его темных глазах вспыхнула искорка.

– Том, вам кажется несолидным все, что противоречит вашим желаниям.

Мэлдон поперхнулся, услышав столь откровенные слова:

– В этом» вы, наверное, правы. Я передаю дело вам. Поговорите с этой женщиной, посмотрим, чего вы сможете добиться.

– Я?! Да вы шутите!

– Вовсе нет. Вы единственный, у кого есть шанс на удачу. Вы были лучшим другом Робина. Вы ей нравитесь, она доверяет вам. Разве не так?

– Том, мне очень жаль, но я не позволю себе влиять на решение Сесиль By. Я отказываюсь использовать для этого дружбу с ней и с Рори.

Отпор заставил Тома умолкнуть, но только на миг. Не так часто игрок отказывался выполнить просьбу всесильного управляющего. Но Джонни Кью настолько сейчас необходим клубу, что ему это сойдет с рук; он всегда был абсолютно надежен, жил интересами команды и не проявлял строптивости. Томасу даже в голову не приходило, что этот парень может отвергнуть просьбу босса.

– Я не до конца уверен, что понимаю вашу точку зрения, – начал он осторожно. – Вам ведь не надо просить ее сделать что-нибудь незаконное или аморальное.

– Я не собираюсь играть на памяти о моей дружбе с ее покойным мужем, чтобы подъехать к ней, – слова Джона звучали четко и ясно.

– Ну и не занимайтесь этим. Идите к ней как друг. Вы достаточно сделали для нее, чтобы претендовать на право называться им.

Джон сжал переносицу и закрыл глаза. Его мысли были обращены вовнутрь. Его инстинктивная реакция на предложение Томаса – отвращение. Ему не по душе наживать авторитет, используя чувства Сесиль, обращать ее горе в источник выгод для клуба.

– Нет, – голос Джонни звучал бескомпромиссно. – Если я увижусь с ней и случится так, что мы заговорим о вашем деле, я скажу ей, что думаю по этому поводу. Однако навязывать ей свое мнение я не намерен. Вдова имеет право по-своему хранить память о муже.

Томас вздохнул. Ему не нравилось, что Джон слишком уж носится с благородными идеалами. Год, в течение которого Кью исполнял обязанности представителя игроков команды, выпал нелегкий. Если Роби By был смутьяном и иногда доводил руководство до белого каления, он хоть не выступал за принципы. Том лучше понимал людей, движимых собственными интересами, и умел с ними обращаться.

– Ну хорошо. Я знаю, когда с вами спорить уже бессмысленно.

– Прекрасно, – улыбнулся Джон, решив, что надо будет напомнить Тому об этом заявлении в следующий раз, когда будет обсуждаться его контракт.

Джон положил трубку и вернулся к бассейну. Высокий, хорошо сложенный, с узкими бедрами, широкоплечий, он остановился у воды. Его грудь, покрытая завитками черных волос, благодаря твердым, как камень, мускулам выдавалась вперед; руки, налитые силой, представляли полный контраст его изящной фигуре. Это были руки прирожденного игрока защиты: мощные, гибкие, с длинными пальцами. Смуглая кожа, загоревшая почти до темно-коричневого отлива под знойным солнцем Аризоны, черные волосы и глаза выдавали его происхождение: в нем текла кровь луизианских креолов. Лицо Джона было слегка продолговатое, с высокими и широкими скулами и слегка выдающейся вперед нижней челюстью. В его чертах сквозило напряжение, как будто кожа была натянута до предела, хотя выражение лица обычно было безучастным. Его глаза жили своей жизнью, в них было все: и огонь, и холод, и оживление. Когда Джону было смешно, его щеки как бы приподнимались и около рта и глаз появлялись небольшие морщинки. И лишь небольшой шрам, рассекавший его черную бровь на две половины, придавал ему ухарское выражение, нарушая привычно невозмутимый вид.

Джон был привлекательным мужчиной, с этим не приходилось спорить, несмотря на то что не каждый мог выдержать взгляда его черных, проникающих в душу глаз. Состоятельный, прославленный, красивый парень был одним из самых завидных женихов в Аризоне. Он знал: большинство его сограждан изумилось бы, а затем разразилось бы недоверчивым смехом, если бы прознало, что он уже несколько лет тайно влюблен в женщину которую ему никогда не заполучить. Невероятно, но это было правдой.

Однажды Рори вошел в их излюбленный бар, ведя под руку Сесиль, и внутри у Джонни все застонало. Каждый нерв его тела отозвался на ее появление. Сомнений не было: наконец-то Джон встретил настоящую любовь, о которой постоянно толковали другие. И тут же его охватило отчаяние от сознания того, что эту женщину любит его друг – Рори. Последние три недели, в те короткие минуты, что они бывали вместе, Робин не говорил ни о ком, кроме как о ней. Теперь он проводил время только с Сесиль. В конце концов Джонни удалось добиться, чтобы Рори познакомил его с этой прелестной женщиной, договорились, что они встретятся в баре.

Робин представил свою девушку другу. Она улыбнулась и слегка наклонилась, чтобы лучше слышать, что он говорит. Джон сумел совладать с собой. Он научился скрывать свои чувства столь давно, что такая маскировка стала для него привычной. Он успешно применял ее в последовавшие за этой роковой встречей четыре с половиной года – ведь его тайная любовь не угасала. Одного вечера, проведенного в ее обществе, было достаточно, чтобы понять: влечение к ней не сравнимо ни с чем, что он испытывал в прошлом. К моменту свадьбы Сесиль и Роби стала ясна непреложная истина: он безнадежно влюблен в невесту друга.