Не просто выжить... - [33]

Вальтер, узнав об этом, только посмеялся: «Завидуют. Не обращай внимания, им так никогда не написать — замшели, поганками обросли. А тут нужно задорное перо, свежий ум».

В общем, Женька, как самодовольно признал его покровитель, успешно приобщался к жизни «света». Все шло прекрасно. И лишь изредка некая малость — легкая тень легкого облачка — смущала Женьку: растущие долги Вальтеру. Карты скоро изменили ему, проигрывал он теперь гораздо больше, чем выигрывал и имел на руках, садясь за зеленый стол. Вальтер легко, радушно, всегда с какой-нибудь веселой приговоркой ссужал ему необходимые суммы. Поэтому беспокойства постоянного у должника не было.

Правда, в последнее время Вальтер стал брать у него расписки — векселя, как он говорил. Но делал это тоже шутливо, дружески, словно продолжал приятную им обоим игру в юного гусара. Обычно он при этом сажал Женьку за стол в своем кабинете, давал авторучку в виде гусиного пера и диктовал ему, напоминая каждый раз, что сумму надо ставить прописью, а в скобках — цифрами. Потом Вальтер брал «вексель» за уголок двумя пальцами, внимательно прочитывал и, помахав листком в воздухе, будто просушивая чернила, бросал его в шкатулку карельской березы, на крышке которой были художественно вырезаны лапти, клюка и котомка, обрамленные вязью «Для горькаго дня» — понимай так: от сумы не зарекайся.

Женька улыбался, брал деньги, благодарил и тут же забывал об этом. Он был уверен, что так или иначе все образуется само собой, что Вальтер всегда будет добр к нему и заботлив. Почему? — вот об этом Женька не думал. А что тут думать, когда и так все прекрасно. Будущее, судя во всему, не только улыбалось ему — оно радостно смеялось навстречу, готовя все новые и новые щедрые дары. Женька даже писать, как ему казалось, стал лучше и, пожалуй, уже накопил такой богатый и разноцветный жизненный материал, что ему ничего не стоит сесть и выдать «роман века» — разом поправить дела и заодно прославиться. А не это — так что-нибудь другое обязательно случится и избавит его от долгов.

Но «светская жизнь» все-таки требовала некоторых жертв. По итогам квартала Женька, один из всей редакции, не получил премии, и никто ему не посочувствовал, восприняли как должное, потому что он сильно запустил свои дела и сотрудникам пришлось подключаться к ним, чтобы вся редакция не осталась без прогрессивки. Женьку это абсолютно не тронуло, подумаешь, мятая тридцатка; он теперь жил совсем другими, более высокими категориями.

По-настоящему же тревожило его совесть только то, что он почти совсем перестал видеться с Маринкой. Но Женька оправдывался перед собой тем, что ему некогда, что Маринка в последнее время стала какой-то вялой и равнодушной к его успехам, что совсем не радуется его звонкам и не ждет встречи. Он звонил ей все реже и реже. Его стал раздражать ее постоянно грустный голос, однозначные, бесцветные ответы, подозрительная занятость делами. В глубине души его это вполне устраивало — все равно для Маринки по оставалось времени, да и получалось, что он ни в чем не виноват, ведь она сама не хочет его видеть. Ну а уж если она его разлюбила, то тем более нет его вины в том, что он, стремясь заполнить тоскливую пустоту в сердце, увлекся другой…

ГЛАВА 3

Ее звали Викторией. В хорошую минуту Вальтер называл ее «моя ласковая стерва». Она была молода, несомненно красива, бесспорно оригинальна и по-своему умна: немного интуитивного чутья плюс малость хитрости и умения выбрать единственно верную манеру и способ общения, чтобы добиться своей цели.

Она, надо признать, чуточку баловалась наркотиками, немножко шалила с иностранцами и вообще вела несколько антиобщественный образ жизни. Но все это, пока не появился Вальтер. Он увидал ее впервые на одном из игрищ уважаемых работников торговой сети, где Вика лихо отплясывала на столе, одетая только в клетчатые гетры для аэробики и ленточку на голове. Вальтер здраво оценил все ее достоинства и сразу понял, что в это же качество сумеет перевести, поработав над ней, и все ее недостатки.

Он железной рукой оборвал «порочащие ее связи», заботясь о ее безупречной репутации в своих, разумеется, интересах и взял под свое покровительство.

Одно время Вика была его любовницей и даже рассчитывала стать его женой. Пожалуй, даже настойчиво рассчитывала. Но Вальтер грубо указал ей место, и отношения их окончательно определились как чисто деловые, с редкими интимными нюансами. Но Вика этого, конечно, не забыла и не простила.

Несколько позже, решая жилищный вопрос, Вика временно вышла замуж, и их связь почему-то прекратилась, так и не возобновившись в прежнем качестве после Викиного развода. Но дружба их не угасла, если, конечно, можно назвать этим словом столь откровенный симбиоз. Вальтер, как и прежде, использовал ее в своих делах, «отстегивая» при благополучном их завершении определенное вознаграждение. Он даже помог ей при случае приобрести садовый участок и построиться. Это будет, говорил Вальтер, оставляя себе дубликаты ключей, тихий уголок, где после горячих боев за торжество справедливости я буду отдыхать у камина, вкушая прелести скромного семейного счастья, которыми обделила меня судьба.