Не приходя в сознание - [5]

— Да, есть такие.

— Их состояние?

— Крайне тяжелое.

— Надежда есть?

— Надежда есть, но не больше. Никакой уверенности.

— Кто-нибудь приходил, делал попытку встретиться или хотя бы узнать их состояние, вообще — интересовались?

— Были звонки.

— Кто звонил?

— Ну, Валентин Сергеевич, вы слишком многого от меня хотите.

— Николай Иванович, настоятельная просьба — никого к ним не пускать.

— Не понимаю? — уверенный бас главврача выразил искреннее недоумение.

— Видите ли, Николай Иванович, есть основания полагать, что найдется человек, который захочет встретиться с ними во что бы то ни стало.

— Зачем?

— Ему очень не понравилось, что их удалось спасти.

— Вон оно что... Был сегодня утром звонок... Как мне показалось, звонил весьма молодой человек... Его настойчивость я отнес за счет волнений о родственниках.

— Он спросил о ком-то конкретно? Назвал чье-то имя?

— Одну минутку, Валентин Сергеевич... Дайте подумать. Трубку подняла сестра, подошел я... Он сказал, что является родственником доставленных ночью людей и потому волнуется...

— На каком они этаже? — спросил Демин.

— На третьем. Это имеет значение?

— Можно проникнуть в палату через окно?

— Совершенно голая стена.

— Ну, хорошо. Извините. Только просьба — неплохо бы дверь палаты держать под присмотром.

— Рядом столик дежурной. Это вас устраивает?

— Вполне. Я все-таки подъеду, возможно, придется оставить у вас нашего товарища.

— Не возражаю.

«Ну, товарищ Рожнов, держитесь!» — подумал Демин, направляясь в кабинет начальника. Рожнов, не прекращая телефонного разговора, глянул на Демина, махнул тяжелой ладонью в сторону стула, садись, дескать.

— Пока ничего сказать не могу, — ответил он кому-то в трубку и вопросительно вскинул брови, как бы спрашивая у Демина. — Позвоню через полчаса, — сказал Рожнов и осторожно положил трубку. — Прокурор города. Интересуется. Поговаривают, что у нас четыре трупа, представляешь?

— Пока в наличии только один, — сказал Демин. — Кстати, ученые люди утверждают, что смерть наступила от удара по голове твердым тупым предметом. Не исключается молоток.

— Дальше, — бросил Рожнов, нависнув над столом.

— У остальных пострадавших такие же травмы.

— Все?

— Сегодня утром в больницу позвонил неизвестный, назвался родственником пострадавших.

— Что ему было нужно?

— Весьма настойчиво интересовался их самочувствием.

— Понимаю, — кивнул Рожнов. — Он правильно рассудил — или они будут жить, или он... Они в состоянии разговаривать?

— Они ничего не в состоянии делать. Как я понимаю, туда нужно направить нашего человека?

— Обязательно. Что ты намерен делать дальше?

— Подробный допрос всех, кто имеет какое бы то ни было отношение к потерпевшим. Соседи, родственники, сослуживцы, друзья и подруги.

— А сейчас?

— Повторный выезд на место происшествия для более тщательного осмотра.

— Тяжело тебе придется... После пожара искать следы...

— Потребуется оперативная группа в полном составе.

— Кроме собаки, — усмехнулся Рожнов. — Там вчера столько следов оставили, что всей нашей псарни будет маловато.

— Да, и дежурного в больницу, — напомнил Демин.

— Уже записал, — ответил Рожнов. — Два оперативника, с которыми ты вчера работал, остаются за тобой. Если еще понадобятся, будем подключать походу дела.

3

День был солнечный, ночной ледок на дорогах подтаял, и ручьи неслись деловито и радостно, посверкивая солнечными бликами, бесстрашно ныряя в канализационные решетки, уверенные, что все равно вынырнут на солнечный день, снова увидят солнце, но уже за пределами суматошного города, среди полей и лесов, где нет бензиновых разводов, и отражаться в них будут не каменные громады, а синее небо и заждавшиеся тепла деревья.

— Вы заметили, Владимир Григорьевич, что толпа на улице с каждым годом становится все более разноцветной? — спросил Демин у водителя, когда машина очередной раз замерла на оживленном перекрестке.

— А как же! Раньше, если увидишь красный цвет, — это светофор. Все ясно. А теперь красное пятно может оказаться и курткой, и сапогом, и...

— И просто радостной физиономией! — подхватил криминалист Савченков — молодой парень, обвешанный аппаратурой. Он уже успел надеть темные очки, на шее его болтался какой-то особо чувствительный экспонометр, и, справедливости ради, надо сказать, что болтался не зря, снимки Савченков делал отличные. Снимал он только на широкую пленку, и его снимки можно было рассматривать через лупу. Там всегда находилось такое количество деталей, что некоторые утверждали, будто по снимкам Савченкова можно проводить вполне качественный осмотр места происшествия.

— Замечать на улицах радостные физиономии — это чисто возрастное, это пройдет, — проворчал водитель.

— Ничего! — воскликнул Савченков. — Когда я перестану их замечать, моя машинка будет исправлять этот возрастной недостаток, на снимках они будут такими же радостными, как и на улицах!

— Дай бог, — ответил водитель. — Чем вызван повторный выезд, а, Валя?

— Изменился характер происшествия, так это называется. Раньше думали, что это просто пожар, а теперь выяснилось, что пожар здесь не самое главное.

— Пожар — это маскировка? — спросил Савченков.

— Похоже на то. Так что имей в виду... Потребуется общий вид и улицы, и двора, и внутри дома, хотя там черным-черно. Но на твоих снимках, думаю, мы сможем рассмотреть все необходимое.