Не превращай гарем в зверинец! - [2]

Теряла я смысл, и сознанье, и путь.

Мне солнце так скромно сквозь них улыбалось,

В них ветер так нежно и робко играл,

Что в сердце рождалась цветущая жалость,

И что-то сжималось из женственных жал.

Ах, милые ушки, наивные ушки,

Вы дарите негу обоим полам,

Любуясь украдкой, вздыхают старушки,

А молодость рыщет по темным углам.

Летящие ушки, летучие мышки,

Вы словно опал, пропускаете свет,

Ах, есть ли сестренки у вас и братишки,

Иль чуда на свете подобного нет?

Быть может, в припадке ночного ваянья,

Когда Зодиак закрутил хоровод,

Создатель, ослепший от истин сиянья,

Вас людям лепил на погибель, и вот

Одно лапоухо, другое - прижато,

Как будто сам Бог до конца не решил,

Иль ушко оторвано было когда-то,

А доктор его слишком ровно пришил.

ЗАВОЕВАТЕЛЬ

Весь от штиблет до палевого лба

Прохладен ты и вял, как климат марта.

Следит за мной лишь серый взор раба,

Жестокий и горящий от азарта.

Сдаюсь, кладу на землю тяжкий щит

Пускай ворвутся в город легионы.

Я плоть твою люблю - она молчит,

Мы с нею обе к платонизму склонны.

Зачем тогда атака и прорыв,

Зачем наемник шествует картинно?

Зачем войска, ворота сокрушив,

Приказа ждут и мочатся в руины?

Прикажут им - в поля уйдут опять,

Прикажут - будут блуд и мародерство.

Так для чего мне было проявлять

Любви серьезной следствие - упорство?

О  ЛЮБВИ

Не знаю. Я б хотела верить, что

Слетает к нам со звезд божественное чувство,

Что злоба не пройдет сквозь это решето,

Что ложь обречена. Но грустно, грустно, грустно!

Не знаю. Мне мерещится обман,

Я жду, что может быть, исчезнет наважденье,

Когда саму себя читаю, как роман,

Заранее кляня любое продолженье.

Захлопнув створки чувств, душа моя саднит,

Она не хочет битв, она закрыта гордо.

Любовь моя - кувшин. И столько в ней обид,

Не вытрясешь назад сквозь узенькое горло.

К стене своей судьбы я, голову склоня,

Приникла, покраснев, как девственница, густо.

Тебя я не люблю. Ты любишь ли меня?

Ты хочешь ли меня? Не слышу. Грустно, грустно.

ЗЛОБНАЯ  МЫШКА

Александру Пименову

1.

А когда-то дружили мы с бабкой и дедкой,

В дурачки мы играли, мухлюя смешно

И тягали за хвостик какую-то репку,

И домашнее теплое пили вино.

Но однажды я спьяну уйдя в свою норку

(Умереть от цирроза, видать, суждено!)

Прихватила с собою последнюю корку,

Хоть убейте, не помню, но ах, все равно!

Что я делала с нею в тиши шурудящей?

Ела или кормила знакомых мышей?

Ну не помню, не помню башкою пропащей...

А однако нашли и прогнали взашей.

- Ты зачем нас оставила, мышь, без закуски?

Слава богу, никто не блюститель диет,

Все пожрать норовят. Ах, как это по-русски

Пострадать за украденный спьяну обед.

И не помнит никто, как я репку тягала,

Все заслуги мои унеслись в водосток,

И погрязла вся дружба в болоте скандала,

Да и что наша жизнь - шелестящий песок...

2.

Вы этого хотели, старики!

Вы это в полной мере заслужили.

Когда вы так любовно у реки

Свой старомодный домик возводили,

Я думала: мы будем с вами жить

Как Филя с этой...как ее... Бавкидой.

Но проявляя в шовинизме прыть,

Вы иссушили жизнь свою корридой

Со мной. Ну, много ль от меня вреда?!

Вам жаль для бедной мышки хлебных крошек?

Подумаешь, нагажу иногда

На стол. Так нет - силки, капканы, кошек,

Все вы тащили в хижину свою,

Чтоб отравить мое существованье.

Не знали, что как ястреб - гнезда, вью

Я месть мою и жажду воздаянья.

Несушка Ряба, видно, не со зла

Снесла яйцо однажды золотое,

И я, узнав про это, поняла,

Что пробил час разделаться с мечтою.

И вот, когда квохтали вы над ним,

Подкралась я тайком по ножке стула

И целый мир движением одним,

Как фокусник, для вас перевернула.

Вы этого хотели, старики,

Малютку-мышь садистски унижая.

Пускай скорлупки, словно угольки,

Блеснут вам на прощанье, догорая.

Я отрясу теперь с горящих ног

Прах дома вашего, предав его проклятью.

В последний раз ступлю на сей порог

За мной, мои соратники и братья!

3.

Не носить драгоценные яйца

Никогда обездоленной мышке,

Но пускай меня люди боятся

Я читаю полезные книжки.

Там написано просто, доступно

Для того, кто устал быть паяцем,

Что свободу любить не преступно,

А за равенство надо сражаться.

И не надо чураться террора,

Потому что при должном размахе

Все слоны здоровенные скоро

Разбегутся в спасительном страхе.

Человек станет мышкам не нужен

Дом и пищу дадут нам Советы.

Мы макдональдсы нахрен разрушим,

Пощадив лишь одни туалеты.

Погодите вы, бабка и дедка,

Лишь дождемся решения штаба!

Не спасут вас ни рыбка, ни репка,

Ни продажная курочка Ряба.

4.

Нет больше на свете ни бабки, ни дедки.

Кайфуют, уроды, в слюнявом раю.

От зимних запасов остались объедки.

О, запах свободы! Тебя узнаю.

Повсюду чернеют могилы сырые

И ноет желудок, иссохший, как трут.

А в норах натопленных крысы штабные,

Лоснясь от обжорства, рокфоры жуют.

Как борщ, покраснели ручьи и каналы.

Там дикие рыбы скулят от тоски.

Сейчас я забью на свои идеалы

И хвостик отрезав, уйду в хомяки!

За что мы боролись, неужто за это?

О, сколько напрасно потрачено сил...

Найти и призвать негодяя к ответу,

Кто цель вожделенную так подменил!

В разбитых тарелках лежат экскременты.

По стенам сосульки толсты, как дрова.