Не позже чем через десять минут - [2]

— Джеймс Б. Беллингтон, — сказал я.

Он начал записывать:

— Джеймс…

— Б. Беллингтон — два Б — как в слове бомба, — помог я ему.

Ваймар вздрогнул и пристально посмотрел мне в глаза.

— Адрес?

— Я вынужден снимать номер в отеле «Медифорд». Отвратительное место, но это все, что я могу позволить себе в настоящий момент.

— Ваше финансовое положение пострадало из-за того, что строительство шоссе было перенесено севернее, чем предполагалось?

— Я отказываюсь отвечать на этот вопрос и требую встречи с моим адвокатом…

В этот момент в комнату вошел человек, облепленный клочьями ваты. В руках он держал мой мокрый сверток. Очевидно, это был специалист по обезвреживанию бомб.

— Мы проверили это, лейтенант.

— Ну… — нетерпеливо потребовал Ваймар.

Облепленный ватой джентльмен пожал плечами:

— Будильник. Больше ничего. Просто дешевый будильник.

— Конечно, будильник, — повторил я раздраженно. — А вы что ожидали? Бомбу?

Ваймар выглядел несколько смущенным. Повернувшись ко мне, он спросил вялым голосом:

— Вы все еще хотите видеть мэра Петтибона?

— Не сейчас. Я слишком переволновался. — Я посмотрел в глаза лейтенанту. — Вы хорошо защищаете мэра. Это приятно и полезно знать. Любой, кто захочет его взорвать, должен быть весьма сообразительным.

Я встал.

— Всего доброго, джентльмены.

— Не забудьте ваш будильник, — вдруг вспомнил Ваймар.

Я пожал плечами:

— Боюсь, что он испорчен. Можете оставить его как экспонат для вашего музея криминалистики. И передайте мэру Петтибону, что я еще вернусь. Возможно, сего… — тут я осекся.

В вестибюле я купил сигару, закурил и вышел на улицу.

На углу мое внимание привлек газетный киоск, на витрине которого были разложены журналы с яркими обложками. Особенно бросались в глаза те, что предназначались для мужчин с потными руками. Я фыркнул:

— Безобразие. Сущее безобразие!

Киоскер, пожилой человек, подпоясанный холщовым фартуком с огромным карманом для мелочи, поднял на меня усталые глаза.

— Мистер, если вы хотите что-нибудь из этого, просто суньте потихоньку журнал под пальто и отдайте мне деньги. Я понимаю, что иногда бывает неловко…

— Сэр, — сказал я жестко. — Даже под страхом смерти я не взял бы в руки ни один из этих грязных листков. Их вообще нужно запретить.

Он развел руками:

— Я просто бедный человек и вынужден зарабатывать себе на кусок хлеба.

Я ткнул носком ботинка стенку ларька:

— Одна маленькая бомба, подложенная здесь, могла бы разнести вашу грязную литературу ко всем чертям! — И, сделав несколько яростных затяжек сигарой, зашагал прочь.

На следующем углу я оглянулся. Высокий мужчина в сером плаще что-то возбужденно обсуждал с киоскером. Они оба смотрели в мою сторону, причем киоскер недоуменно пожимал плечами.

Окончательно успокоившись, я отправился в часовой магазин, где купил самый дешевый будильник. В соседней лавке приобрел две батарейки и пять футов телефонного провода. Выходя, я столкнулся в дверях с тем самым высоким человеком в сером плаще. Он, казалось, всецело был поглощен изучением витрины, задернутой занавесками.

Погода испортилась, начинало моросить. Дождь настиг меня у входа в музей искусств Метрополитен. Через несколько минут должен был разразиться настоящий ливень. Бегло окинув взглядом фасад здания, я громко произнес:

— Чудовищная безвкусица. Интересно, сколько потребовалось бы динамита, чтобы уничтожить такого монстра?.. — И, отшвырнув сигару, вошел в музей.

У нормального человека моего поколения зал современного искусства мог вызвать только два чувства — паники и возмущения. Имена авторов сами по себе наводили на мысль о скандале — Сальвадор Дали, Дж. Поллак, Теодор Рошак, Том Адамс. Я нахмурился и стал постукивать тростью по легкому ограждению.

— Надувательство. Самое настоящее надувательство!

Один из одетых в униформу охранников немедленно возник у моего локтя.

— Вам не следует этого делать, мистер. Вы пробьете поручень, он ведь латунный.

Я показал на одну из картин:

— Для меня это не что иное, как тяжело раненный кусок холста.

Он, казалось, согласился.

— Вы не должны слишком винить этих парней, мистер. Изобретение фотоаппарата, должно быть, тяжело ударило по ним. Это как с роботами. Появился автомат — и подыскивай себе новое ремесло.

— Это уродство следовало бы сжечь, — сказал я твердо. — А еще лучше — взорвать, разнести в мелкие клочки.

— Мистер, — сказал охранник. — Если вы дошли до точки, стучите пальцем, а не тростью. Я головой отвечаю за каждое полотно.

…Выходя на улицу, я заметил, что молодой человек в сером плаще спускается вслед за мной по ступенькам музея. Очевидно, он тоже интересовался искусством.

Ливень кончился. Я свернул в ближайший переулок и начал петлять по дворам до тех пор, пока не убедился, что мой спутник явно хуже меня ориентируется в географии этого квартала. Нимало не удрученный вынужденным одиночеством, я зашел в магазин и купил четверть фунта масла, пакет молока, буханку хлеба, несколько котлет и большой пакет сахара, а затем отправился в отель.

Мой незадачливый спутник в сером плаще уже сидел в холле.

Поднявшись в номер, я быстро приготовил себе сандвич и перечитал вчерашнюю газету, уделив особое внимание статье об афере с юго-западным шоссе. Это был амбициозный проект. Шоссе планировалось проложить через окраину города вдоль берега озера и чуть дальше — до пересечения с одной из федеральных магистралей. Таким образом, создавались все предпосылки для оживления туризма и поддержания захиревшего муниципального бюджета. Поскольку об этом предварительном плане было известно заранее, многие дельцы бросились покупать участки вдоль будущей трассы, стоимость которых взлетела до космических высот. Масла в огонь подлило и принятое полгода назад решение городских властей внезапно остановить начатые в этом районе работы по ремонту износившегося городского коллектора и водопровода. Хотя официального решения о строительстве шоссе до вчерашнего дня принято не было, прекращение ремонтных работ расценивалось как верный указатель места, по которому пройдет будущая трасса.