Не потонем! - [9]
— Минер! Кто же бражку пьет стаканами! Бражку давно пьют «с горла», даже лондонские аристократы. Только ты не мямли — открыл и сразу в рот… Понял?
— Понял, — минер проникся решительностью и твердостью, как перед магическим словом «Пли!». «Живой центнер» вжался в угол, прибалт-управленец взмыл на верхнюю полку. КИП-овец хладнокровно сидел напротив и подавал команды.
— То-овсь…
— Есть товсь!
— Пли!!!
Минер с ловкостью театральной буфетчицы сковырнул пробку и с обреченностью человека, у которого «горят трубы», решительно сунул бутылку в рот. Все происходило очень-очень быстро, и борьба длилась с полсекунды. За это время выражение лица минера сменилось несколько раз: смелость и решительность уступили место недоумению, растерянности, а затем и панике; глаза полезли из орбит.
— Да брось ты ее, — не выдержал слабонервный чистоплюй-прибалт.
— Ха-х! — минер ошалело вырвал бутылку изо рта. Она была пуста! И тут из минера, как из знаменитого огнетушителя-пеногона «Эклер» полезла пена, изо всех щелей и отверстий,
она извергалась, шипя; минера раздирал кашель и вакуумировала икота. Остальные бешено хохотали до слез, до остановки дыхания.
— Ой, не могу!!!
— Минер!.. я… умру со смеху… вперед тебя! Не… переживай!..
Немного успокоились, отдышались.
— Минер, ты только что выдержал взрыв в одну алкотонну, — подытожил КИП-овец, приходя в себя.
— Не, в ноль-пять, — заскромничал минер. — А с остальными что делать?
— Я думаю, — рассудил КИП-овец, — самоуничтожением заниматься не надо. Мы еще нужны Родине. А что, попробуем спугнуть вековую глушь, и патриархальную тишь? Подводники-тихоокеанцы едут, как-никак…
Повозились и открыли окошко купе — у КИП-овца нашлись маленькие, но мощные пассатижи.
— Расчет! К бою!
— Жаль, что артиллеристов среди нас нет…
— Фигня, справимся. Готовы? Огонь!
Бабах!!! — раздалось в перестуке колес.
— Откат нормальный!
Бабах!!! И так пять раз — от всей души по таежной по глуши…
Забава удалась на славу. И, как ни странно, окончательно сплотила обитателей купе номер двенадцать вопреки всякой научной логике. Героем же дня стал, разумеется, минер.
Тренировка по специальности
Тяжело в ученье — легко в бою.
Генералиссимус Суворов
Мастерства у экипажа было предостаточно. Лодка второй год гордо несла Военно-Морской Флаг СССР, но до боевых походов было еще, как до Луны. А значит, настоящего боевого мастерства формально не было. Почему-то принято боевое мастерство экипажа мерить количеством автономок, а это не совсем верно. Пик мастерства приходится именно на Госиспытания, когда экипаж укомплектован на все 100 %, когда он весь прошел сквозь горнила Учебного Центра, заводских стапелей, достроечной базы, заводских и государственных испытаний на всевозможных режимах. И начинает оно падать с уходом первого члена экипажа нового формирования, прошедшего через все это. Такова жизнь. Может, дисциплина прихрамывает; может, дерзости с избытком; может, внешний вид не так зачухан… Но максимум боевого мастерства приходится именно на завершение Госиспытаний. Лодка была головной в золотой серии «черных принцев» — самой массовой из атомоходов (46 корпусов!), «Victor-III», а по-нашему — проекта 671ртм. Она должна была пройти глубоководные испытания — погрузиться на расчетную глубину. Не велик подвиг (на расчетную глубину погружаются только лодки головной постройки), но для обеспечения безопасности экипажа по инструкции нужно было к аварийно-спасательным люкам отсеков-убежищ (первый и шестой) пристыковать спасательные контейнера. Опять же — ерунда, но на всем огромном Флоте СССР (как по количеству, так и по тоннажу) было всего два (!!!) таких аппарата. А флот в то время, несмотря на достигнутый количественный паритет, продолжал расти и размножаться, как бациллы чумы. Вот и стала потенциально боевая единица заводской лодкой — обеспечителем, обеспечивая все заводские испытания ремонтирующихся и модернизирующихся ПЛА. Их было тоже немеряно, а посему из морей не вылезали по полгода. Правда, выходы были короткими, но зато непредсказуемыми — от недели до полмесяца. Ввод-вывод, отход-подход стали делом привычным и обыденным, как отправление естественных надобностей. Но — лиха беда начало. Головному РТМу не хватило места у пирса! Его ввели (в смысле, энергетическую установку) и вытолкнули на рейд бухты Большой Камень, а на его место поставили очередной достраивающийся «заказ» из Комсомольска-на-Амуре. Что называется, «извини-подвинься»… Одно дело — когда ты в море, вдали от берега, в подводном положении и занят делом. Ну, надо — так надо. И совсем другое — на рейде бухты посередине лета. И погода, как нарочно — ни облачка, ни дождичка, ни ветерка. «Лето, а-ах, ле-ето!!!» — орет Пугачева в самом соку из заводских динамиков во время обеденного перерыва. В перископ и в морской бинокль хорошо видна публика, идущая на «контрагентский» пляж — в основном, «мамки». — Как-кая пошла-а!.. — на время потеряет всякий интерес к службе вахтенный офицер. — Отойдите от перископа! Не ломайте дорогостоящую матчасть! — шуганет штурман сексуальных маньяков, готовых просто влезть в эту самую матчасть. — Начать тренировки по специальности! — грозно прорычит динамик корабельной громкоговорящей связи. Это означает: всем разойтись по своим боевым постам и командным пунктам. А там — ничего интересного, они за время несения вахт изучены до мельчайшей царапины. Вечером из ресторана «Восток» и из кафе «Бригантина» — все то же «Ле-ето! Ах, ле-е-ето!!!» Жизнь тянулась по береговому распорядку дня — кроме БЧ-5, несущей вахту на введенной ГЭУ и вахтенных офицеров на якоре. Днем, вопреки распорядку дня, народ лез из недр ядерного исполина, как поганки после дождя. Старпом смертельно уставал и срывал голос командой «Всем вниз!», натравливал на это дело вахтенных офицеров, но они уже были бессильны против остальных офицеров (а это больше трети экипажа). При подходе вахтенного офицера они отправляли вниз своих подчиненных — мичманов и матросов — а сами беспечно дожидались вахтенного начальника. — Всем вниз! — грозно рычит вахтенный офицер, подойдя вплотную, но никакого шевеления не происходит. — Что, не слышали?! — Не-а. Это ты кому так красиво командуешь? Всем? Давай еще.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.