Не покидай Мэнгроув Плейс - [42]

«Нет-нет, он не может так со мной обойтись! Он клялся мне в любви! Он любил меня! Любил…»

Бедняжка…

Чего в действительности стоит любовь — мужская или женская? Пожалуй, безусловно верной и неизменной можно считать только любовь собаки, цинично думает Лу, открывая глаза и продолжая кружить по лестницам, галереям, коридорам, не быстро, но и не медленно. Дом безмолвен и кажется абсолютно пустым.

Вот кухня — царство старухи Долли, где в воздухе всё ещё разлит аромат вишнёвого пирога, корицы и мяты. Снова лестничные ступени, на сей раз не застеленные ковром — какой ковёр, это же ход для прислуги. Площадка второго этажа, длинный, очень длинный коридор с дверями спален.

Сейчас будет ответвление коридора в форме короткой перекладины буквы «Н», а в его конце — переход в другое крыло дома.

«Чёртов Мэнгроув Плейс чересчур велик», — устало думает Лу, сворачивая в этот короткий коридор, в конце которого видит своё отражение в большом зеркале, куда падает лунный свет из окна.

Всё-таки его маскарад вышел удачным, нельзя не признать. Белая сорочка по щиколотку, чёрная копна кудрей, огромные блестящие глаза… А вокруг смуглой шеи — толстая верёвочная петля!

Что за чёрт?!

Лу машинально вскидывает руку. У него на шее — косынка!

— Боже правый… — шепчет он, остановившись как вкопанный и прижав ладонь к бешено колотящемуся сердцу.

Это не отражение в зеркале! Там нет никакого зеркала! Это Квартеронка! Он видит квартеронку! Сару Мэй!

— Постой! — вскрикивает Лу, протягивая к ней руку… и тогда женщина, отворачивается, на миг блеснув громадными печальными глазами и исчезает — прямо в стене, на которой нет зеркала, только выцветший от времени старинный гобелен с нарисованными на нём розами и райскими птицами.

Лу хочет заорать во весь голос от ужаса и восторга, но, конечно, сдерживается. Дом-то спит! В несколько прыжков добежав до гобелена, он принимается лихорадочно его ощупывать и дёргать, едва не срывая со стены. Но эта стена за расшитой тканью — абсолютно непроницаема, гладка, гола — ни щели, ни… ни… нихуя!

— Нихуя, — цедит Лу сквозь зубы, когда на него почти налетают Зак и Стив, оба с фонариками, лучи которых рассекают темноту. — Она была, была здесь! Квартеронка! Вы видели?! — возбуждённо хрипит Лу, вцепляясь Заку в предплечье.

— К сожалению… — помедлив, начинает тот, и Лу испускает горестный стон:

— Вы просто слепые, несчастные, медлительные кроты! Господи! Она реальна! Стояла вот здесь… и просто исчезла в этой чёртовой стене!

— Как она выглядела? — с жадным интересом спрашивает Стив. Похоже, он поверил в то, что семейный призрак действительно только что был здесь.

— Как я. Только с петлёй на шее, — отрывисто бросает Лу, хмуря брови. Теперь он вполне понимает старого Роджера, который, по мнению домашних, помешался на охоте за этой давно умершей женщиной.

Её хотелось успокоить, взять за руку, обнять, утешить в её неизбывной печали.

Как странно…

Он не успевает додумать свою мысль, потому что Зак рассудительно замечает, поправляя очки:

— Оставь в покое этот гобелен, Лу Эмбер, он раритетный и того гляди расползётся у тебя в руках. Призраки традиционно нематериальны, ни стены, ни гобелены им не помеха, они проходят насквозь и…

Зак застывает со смешно раскрытым ртом, когда прямо за стеной, внутри стены, в каком-то дюйме от них, раздаётся шорох. Настойчивое, почти ожесточённое сопение и фырканье. И скрежет когтей по дереву.

— Твою… мать! — выдыхает Лу, молниеносно вырвав у Зака фонарик и постучав им по стене. Звук гулкий. Гулкий! Именно в том месте, откуда слышится шорох! — Это точно не призрак! Блядь, я знаю, кто это! Но каким образом он туда попал?!

Лу понимает, что не видел приставучего надоедливого воришку-енота уже как минимум два дня, и сейчас, во время его пешей, чёрт подери всё, экскурсии по Мэнгроув Плейс зверёк ни разу не попался ему ни на глаза, ни под ноги.

— Послушайте, начинает было Стив, ошеломлённый не менее обоих детективов, — я понятия не имею…

— Да, да, да, — неистово восклицает Лу, охваченный лихорадочным азартом ищейки, почуявшей свежий след. — Чтоб мне провалиться, конечно, вы понятия не имеете, что на самом деле скрывает этот дом! Енотов в стенах! А вы уверяли нас, будто тут нет потайных ходов! Мы были идиотами, когда поверили! План, блядь, мне нужен был план дома! — в отчаянии он готов биться о гладкую стену за холстом гобелена, край которого всё ещё сжимает в руке. — Принесите мне любую раритетную кочергу из своего раритетного камина, чёрт бы вас побрал!

— Лу! — Зак взбудоражен не меньше напарника, но он отчётливо понимает, что вот-вот они поставят на ноги домочадцев Монтгомери, а это крайне нежелательно. — Остановись. Если мы прямо сейчас начнём ломать эту стену, мы перебудим всех, в том числе вероятных преступников.

— Которые могут вполне себе бодрствовать, наблюдая за нами, — сердито ворчит Лу, покусывая губы и лихорадочно размышляя, как же в самом деле, им теперь поступить. — Ладно. Ладно. Тем не менее, я считаю, что за этой чёртовой стеной, помимо распрекрасного енота, находится разгадка двух смертей, случившихся здесь — мисс Кристины Шарп и мистера Джозефа Маклина. Поэтому мы не можем сейчас просто пойти и преспокойно улечься спать, — он порывисто оборачивается к Стиву, который застыл на месте, вперив озадаченный взгляд в пресловутую стену, будто сомнамбула. — В этом крыле нет занятых спален, кроме моей и Зака. Зато в нём есть спальня дяди Джозефа. Держу пари, ваш замечательный енот полез туда охотиться на мышей. Их там предостаточно. Короче, — обрывает он себя, — можно ли прямо сейчас раздобыть какой-нибудь инструмент, чтобы относительно бесшумно вскрыть стену? В надежде, что противоположное крыло крепко спит и не услышит?