Не плачь, Джульетта! - [13]

Федерико: — Да я даже не знал, что она здесь. Клянусь тебе, что я увидел ее только сейчас… Здесь полно народу. Почему бы не прийти и ей? Разве я могу ей запретить? При чем тут я?

Джульетта: — Нет, вы только поглядите на нее… Ты мне клялся памятью своей матери, что между вами все кончено… Нет, вы только поглядите на нее, на эту шлюху, она снова тут как тут, я ее встретила сразу же как только сошла с поезда. Зачем же ты тогда звонил мне, что бы я приехала?

Федерико: — Я не знал, что здесь она. Я не знал, понимаешь? Я не буду клясться, ты ведь все равно считаешь, что мои клятвы всегда лживы, но повторяю: я не знал. Ну что плохого в том, что эта несчастная сидит вон там? Чем она тебе мешает, эта несчастная?

У Джульетты перехватывает горло от тоски и отчаяния.

Джульетта: — Вот именно это и сводит меня с ума. Ты говоришь так, будто говоришь правду, как честный человек, а на самом деле я прекрасно знаю, что ты лжешь, что ты нечестен. Честность для тебя пустой звук, словно на свете нет честных людей.

Федерикосмотрит то на жену, то на любовницу, так, что перестает понимать смысл слов Джульетты. Только звук оркестра. Но вот поведение Джульетты резко меняется — она улыбается приветливо и доброжелательно.

Джульетта: — Разве ты не видишь, что она, бедняжка, сидит одна–одинешенька? Почему ты не пригласишь ее за наш столик? (она машет Любовнице, приглашая ее пересесть к ним. Толстуха встает, делает несколько шагов, потом возвращается за своим мороженным и с ним подходит к столику Феллини.)

Джульеттавстает и радостно, приветливо говорит:

— Идите сюда… Присаживайтесь… Как поживаете, синьора? Вы тоже приехали полечиться?

Любовница: — Ах, нет… Я приехала потому, что здесь он… Я тут уже целую неделю. А вы как поживаете? Вы прекрасно выглядите… Вы ведь приехали вчера вечером? Ну да, мне же это сказал ваш муж… Он всегда мне так много о вас рассказывает…

Джульетта: — Правда, здесь очень мило? Вам здесь нравится, синьора?

Любовница: — Знаете, что я вам скажу? В сущности, это не такое уж шикарное место, как я думала. Я захватила с собой кое–какие туалеты, но оказалось… что это тут ни к чему.

Джульетта: — Но ваш костюм из плотного шелка очень эффектен.

Любовница: — Ах, не говорите! Я увидела нечто подобное в «Воге». Сколько мне пришлось побегать, пока я нашла эту ткань! Я была просто в отчаянии… Но знаете, уж если я что–то вобью себе в голову…

ЗАТЕМНЕНИЕ. Снова Джульетта и Федерико у себя в гостиной фильм обсуждают эпизод.

Джульетта: — Довольно правдоподобно выходит. Но когда взглянешь со стороны, что–то совсем не весело. Ты здорово изобразил меня.

Федерико: — И как тебе такое могло прийти в голову! Это же вымысел, гипербола!

Джульеттасморкается и снова берется за спицы: — Хорошо хоть, что она не плакса и не мелькает спицами, эта жена Гвидо.

Федерико: — Клянусь — ты здесь ни при чем!.. Ну что еще я могу тебе сказать, Джульетта?

Джульетта: — Ладно, не начинай все сначала. Этот сюжет мы уже отыграли… И как ты его назовешь? Твой новый фильм?

Федерико: — Понятия не имею! Пока во всех документах и сметах фигурирует условное обозначение.

Джульетта: — «Восемь с половиной». Ты снял семь самостоятельных лент и соавторствовал с Росселини. В самом деле — это восьмой.

Федерико: — С половиной. Ты же любишь точность, Джульетта.

Джульетта: — А ты пока блуждаешь в растерянности. Я бы сказала — в интересной растерянности. О беременных женщинах в галантные временам говорили: «дама в интересном положении». Значит, скоро рожать.

Федерико: — Верно, верно! Совсем как я! То тошнит, то кислого хочется. И такое сумасшедшее беспокойство, не поверишь. Иногда отдельные эпизоды вспыхивают так ярко… А порой мне кажется, что я окончательно запутался, что фильм ускользает от меня. И самое противное — Гвидо! Я никак не могу понять — кто он? Так можно с ума сойти!.. Слушай, может мне взяться за что–нибудь другое… Тонино Гуэрра предлагает…

Джульетта: — Нет, Федерико, нет! Это будет твой самый личный фильм. И вот что я тебе скажу: я знаю, кто этот загадочно ускользающий от тебя Гвидо! Я знаю, кто твой герой.

Федерико: — Писатель или журналист…

Джульетта: — Холодно, холодно! Боже, милый, это же совершенно очевидно! Это ты, Федерико. Ты!

Федерико: — Прекрасная идея, Джульетта! Вывернуть себя наизнанку и выпустить фильм под названием «Стриптиз Феллини». Вот уж все повеселятся…Спасибо, милая.

Джульетта: — Ты же обожаешь копаться в себе. И после «Сладкой жизни» никому не оставил иллюзий — по части глубинного самоанализа Феллини первый. Его девиз: — «Все на продажу!»

Федерико: — У тебя такой тон, словно я вышел на площадь Святого Петра с голым задом. И этим занятием сорвал аплодисменты толпы.

Джульетта: — Нравится мне или нет, приходится признать: никто не умеет быть столь правдивым в вопросах «высшего уровня», как сочинитель небылиц Феллини. Это не стриптиз — это уж скорее — исповедь.

Федерико: — А почему бы и нет? Я же не простой обыватель. Маэстро Феллини — творец! Разве не интересно взглянуть — каково оно приходится творцу? Каково ему рожать шедевры, творить в страданиях и восторгах?

Джульетта: — Страшно интересно. Но интересно не только смотреть. Самое интересное для тебя такой фильм сделать. Ты наполнишь его личными воспоминаниями, метаниями, фантазиями. Между прочим, отлично пойдет твой сон, тот, с женщинами. Это и будет гарем Гвидо. Твоя тайная мечта, Феллини!