Не отступать и не сдаваться - [36]
Сегодня в мире так много твердолобых фундаменталистов, глаза которых загораются ненавистью, если кто-то вдруг выказывает несогласие с тем, что они говорят. Некоторые из них заходят в своей нетерпимости настолько далеко, что не гнушаются насильственных методов.
Я знаю многих, кто поначалу отрицал волю Господню. И среди них всегда найдется кто-то радикально настроенный, который будет злиться, если у него не получится обратить кого-то в веру. Словно это какое-то соревнование, где выдают очки за каждого новообращенного.
Если вас прогнали с порога, сотрите пыль с ботинок и просто идите дальше; не надо вышибать дверь. Вы сделали то, что должны были сделать.
В ваших силах лишь бросить семечко в почву – касается ли это вопросов веры, уроков жизни или личного примера – и поливать его, отвечая на вопросы, которые могут последовать.
Остальное уже от вас не зависит.
Гангстер и Евангелие
Джим Вос был перехватчиком сообщений гангстера Микки Коэна. Как и я, он стал христианином в ноябре 1949 года, услышав проповедь Билли Грэма. Есть фотография, на которой мы все запечатлены: Вос, Стюарт Хэмблен (поющий ковбой), Грэм и я.
Коэн был малолетним преступником, боксером и заядлым игроком. Он помог в свое время Багзи Сайджелу открыть отель «Фламинго» в Лас-Вегасе и работал с ним бок о бок, пока того не убили в 1947 году. Говорят, дружки разочаровались в его управленческих навыках. Во всяком случае, такова легенда.
Когда Сайджел умер, Коэн стал бандитом номер один в Лос-Анджелесе, из-за чего постоянно цапался с шефом полиции Уильямом Паркером.
Я был знаком с Микки Коэном. В то время для бегуна первого класса подобные знакомства были обычным делом. Мне нравилось общаться с ним гораздо больше, чем со многими моими друзьями.
В книге «Дьявол, наступающий мне на пятки» есть фотография, на которой я встречаю свою будущую жену в аэропорту Бербанка незадолго до нашей свадьбы. Для меня Синтия была самой красивой девушкой в мире – а Микки Коэн любил спортсменов и красивых девушек. Полагаю, мы с Синтией полностью отвечали его требованиям, потому что однажды он сказал Джиму Восу: «Я хочу познакомиться с Замперини». Вос, не так давно ставший человеком воцерковленным, был только рад все устроить, понадеявшись, что, возможно, мой образ жизни зацепит и Коэна.
Последний пригласил нас с Синтией на обед. Мы встретились в BrownDerby, ресторане в форме шляпы; его тогда перенесли с родной улицы на бульвар Уилшир, 3377. Чтобы попасть внутрь, нужно было пройти вдоль козырька.
Мы с удовольствием поговорили о жизни, американском футболе в Университете Южной Калифорнии, вспомнили мои истории времен войны и немного коснулись темы христианства. Ему было интересно все. Он то и дело просил прощения и удалялся в туалет каждые десять минут. Я думал, у него проблемы с кишечником, но, как оказалось, он просто страдал мизофобией[17].
После того раза он часто приглашал нас на обед, когда какая-нибудь из его девушек находилась в городе. Однажды он попросил меня прийти к его галантерейщику, чтобы познакомиться с его новой пассией, полногрудой блондинкой по имени Кэнди Барр, ставшей известной стриптизершей и танцовщицей бурлеска. Она была очень милой и приветливой, хотя и немного наивной. Полагаю, он надеялся, что мы перестанем воспринимать его как бандита, потому что у него такая славная девушка. Наши встречи прекратились, когда в 1951 году он угодил на четыре года в тюрьму за уклонение от уплаты налогов.
Однажды, уже после освобождения, он позвонил мне как-то вечером, когда я уже собирался ложиться спать, объяснил, где живет, и настоял на том, чтобы я к нему тут же приехал. Только колеса моей машины коснулись полукруглой подъездной дорожки, как включилась автоматическая подсветка. Тут же сбежались охранники. Они и проводили меня к входной двери. Внутри полным ходом шла вечеринка. На столе стояло блюдо с половиной индейки и большим куском ветчины. Джим Вос тоже присутствовал. Микки предложил мне поесть, но уже было за полночь, и я отказался. Он решил показать мне дом. Мы остановились возле его гардеробной со стеклянными дверями. Комната была длинной, как пенал. У него, наверное, были сотни и сотни костюмов и пар обуви. А также пальто. «Если тебе что-нибудь подойдет, можешь взять», – сказал он. Я знал, что ничего не подойдет. Он был коренастым, а я – худощавым. Да я бы и так ничего не взял. Скорее, Джиму бы что-то подошло, ведь у них был один размер. Ему досталось красивое пальто.
Затем Коэн показал мне тайный ход на случай внезапной облавы или попытки какого-нибудь другого гангстера пристрелить его. Дверь закрывалась автоматически, и Микки оказывался в подвале.
«Когда я сидел в тюрьме, ни один из друзей не пришел навестить меня, – пожаловался Коэн (выглядел он действительно расстроенным). – Только христиане». Он добавил это, потому что, когда мы встретились впервые, он проявил интерес к вопросам религии. Я не совсем понимал его намерений, но поскольку уже через несколько часов должно было взойти солнце – а у меня была назначена встреча на полдень, – я сказал, что мы сможем поговорить об этом в любое время. Я подумал, что, если Коэна это и правда волнует, мне не следует его подгонять.
