Не отрекайся от любви - [19]

– Большой отряд мятежных солдат пытается форсировать реку Джамна и войти в Дели, – сказал Маркус таким тоном, будто пересказывал сюжет посредственного романа.

– Да? – Реакция непосвященного читателя препятствовала продолжению беседы.

– Да. Возможно, уже поздно закрывать ворота.

– Действительно, – спокойно сказала Эмма. – Так что миссия мистера Хоузгуда бессмысленна.

– Трудно сказать, – пожал плечами Маркус.

Эмма сплела руки на коленях и сильно сжала их, чтобы справиться с эмоциями.

– Разве ты не должен собирать войска?

– Боже милостивый! – Вскочив на ноги, Маркус зашагал по комнате. – Очнись, глупая девчонка. Отряды состоят из аборигенов. Они не будут воевать со своими соотечественниками!

Собственные слова, казалось, ошеломили Маркуса, он замолчал. Всего лишь на прошлой неделе в этой самой комнате он похвалялся перед резидентом лояльностью своего полка. Очевидно, в горах что-то произошло, и теперь уже Маркус ни в чем не был уверен.

Эмма проглотила ком в горле.

– Тогда мы должны бежать. – Она поднялась, ее мысли были болезненно четкими. Она не должна ждать лорда Холденсмура. Вряд ли он сумеет приехать.

– Нет. – Одернув мундир, Маркус с мрачным видом навис над ней. – Я не побегу. Этот хлюпик скорее всего не выполнит моего распоряжения. Я сам поеду.

– Хорошо, тогда позволь мне только переодеться в амазонку, и…

Ее остановил смех Маркуса.

– Идиотка. Ты будешь мне обузой. – Шагнув к двери, Маркус остановился. – Ах да. – Вытащив из-за голенища сапога нож, он бросил его на стол. – Если придут аборигены, не бесчесть меня. Перережь себе горло. Хотя, насколько я тебя знаю, тебе, вероятно, понравится кувыркаться с ними. – Он помедлил, разглядывая ее. – Ну ладно. Если ты выживешь, я отыщу тебя. Помни это. Я обещал твоему отцу присмотреть за тобой и сдержу слово. От меня бесполезно прятаться. – И Маркус так хлопнул дверью, что задребезжали тарелки на столе.

Эмма стояла, оцепенев от шока. Яркий солнечный свет лился в окна, играл на серебряных тарелках, фляге Хоузгуда, на рукоятке ножа.

Она осторожно протянула руку. Рукоятка была теплая на ощупь. Прижав нож к груди, Эмма поспешила в главный холл.

Дом был пуст. Слуг не видно. Леди Меткаф после утренней прогулки ушла к миссис Дарем, Уша незадолго до того отправилась на рынок. Эмма осталась одна.

Тяжелые тиковые двери были распахнуты. Эмма выбежала на крыльцо, подобрав юбки, и мельком увидела Маркуса, вылетевшего на лошади из ворот.

Эмма знала его целую вечность. И вот теперь он уехал. И даже не оглянулся.

День стоял чудесный, умеренно жаркий и яркий. Беззаботная птица насвистывала на карнизе, зеленые лужайки простирались до высокой ограды, закрывавшей вид на Дели. Эмма посмотрела вверх. На сияющей синеве ни облачка. Воплощенный покой. Ожившие грезы.

По небу прокатился грохот.

А вслед за ним послышался отдаленный треск ружейных выстрелов.

Укрывшись в дверном проеме, Эмма всматривалась в горизонт.

Снова воцарилась тишина, обманчивая, глубокая. А потом внезапно раздался неистовый звон колоколов. В церкви Святого Иакова били в набат.

Такова реальность.

И никто за ней не придет.

Это решило все. Амазонка хороша для езды в дамском седле, но война требует другого. Подхватив подол юбки, Эмма потянула его вверх. Взмах ножа – и кринолин упал на крыльцо. Следом полетели на землю нижние юбки. Истерически смеясь, Эмма занялась остатками юбки. Срезать лишнюю ткань оказалось непросто. Когда работа была закончена, лицо Эммы покрывала испарина. Одиночные раскаты грома превратились в устойчивый грохот. Ей кажется, или он действительно становится громче, ближе?

Завернув нож в обрывок ткани, Эмма сунула его в карман и побежала к конюшне.

Эмма боялась заблудиться. Но она не ожидала, что всеобщая паника сделает выбор направления просто невозможным.

Рядом прогрохотал выстрел, и ее лошадь, нервничая, встала на дыбы. Эмма старалась удержаться в седле, от страха она резко била лошадь по бокам. Растерянное животное едва не растоптало ребенка.

Дрожа, Эмма заставила лошадь идти шагом. Толпы аборигенов и англичан заполнили широкую, залитую солнцем улицу. Они шли, поднимая бледные от страха лица при каждом отдаленном выстреле. Где-то в городе умирали люди, и каждый боялся стать следующим. Казалось, никто не знал, в каком направлении бежать, суматоха становилась все опаснее. Какой-то мужчина уже попытался вырвать из рук Эммы поводья. Англичанка, вцепившись в ее лодыжку, умоляла сообщить новости. Когда Эмма покачала головой, женщина побежала вперед, прижимая к груди ребенка и альбом газетных вырезок.

Позади раздался выстрел, а следом – хор женских криков. Еще один выстрел прогремел так близко, что Эмма услышала свист пули. Может, это стреляют в нее? Эмма пустила лошадь в галоп и тихо молилась, пробираясь между животными и людьми: «Господи, не дай мне задавить кого-нибудь!» Безбрежному клокочущему морю людей не было видно конца, но впереди Эмма заметила маленький переулок. Она направила лошадь туда.

Переулок с нависающими над дорогой решетчатыми балконами походил на тот, который они осматривали с Ушей. Неестественный покой окутал ее, когда она въехала туда. Рассеянные лучи солнца освещали бесцельное движение пыли. Лошадь всхрапнула; Эмма вздрогнула от неожиданности и перешла на рысь.