Не отпускай любовь - [14]

— А я и есть леди, и скромна, когда считаю нужным и с кем считаю нужным.

— И, кажется, на более чем дружеской ноге с кем считаешь выгодным.

— Верно подмечено.

Она ударила Джонатана кулаком в бок, обошла его и направилась к выходу. Он догнал ее у эскалатора и снова обнял, хотя она уперлась руками ему в грудь. Джонатан увидел, что в глазах Глории блестят слезы, хотя она смотрела на него со злостью.

— Подожди, Глория… Я вмешиваюсь не в свои дела. Прости мою последнюю фразу. Она была совершенно неуместной и…

— …И чертовски прямолинейной, — сказала она, натянуто улыбаясь.

— Пойдем со мной назад в холл. Нам нужно поговорить об этом.

Она покачала головой.

— Нет, не нужно. И я не буду ни о чем говорить, я же сказала тебе, что я не обязана тебе ничего объяснять, и ты ничего от меня не услышишь. Так что отпусти меня. Я возвращаюсь в Лондон.

Джонатан вздохнул.

— Пусть будет по-твоему. Но я тебя сюда привез, и я увезу назад. — Он посмотрел через плечо. — А сейчас, пожалуйста, подумай о Брендоне и Элизабет. Я считаю, тебе все-таки нужно остаться на ужин.

Джонатан и не подозревал, что затронул нужную струну. Что дал ей побег от действительности? Она стала затворницей, отгородилась от всего мира. Так дальше продолжаться не может. Она не сделала ничего дурного. Кто-то обвинил ее в том, чего она не совершала, и ей нужно было бороться. Убежав, она причинила боль себе и Элизабет не должна огорчать ее снова.

— Хорошо, — сказала Глория, — я останусь на ужин, а потом…

— А потом я отвезу тебя домой, — сказал Джонатан тоном, не допускающим возражений.

Повернувшись к нему спиной, плотно сжав губы, Глория вошла в банкетный зал. Когда она увидела, что при ее появлении с лица Элизабет мгновенно слетело выражение напряженного ожидания, она обрадовалась, что решила остаться. А так как ее место за столом было рядом с мачехой, то она сможет во время ужина разговаривать только с ней и игнорировать Джонатана.

Когда подали первое блюдо, Глория попросила Джонатана передать ей черный перец. Когда принесли салат, он попросил у нее тертого сыра. К жаркому они предложили друг другу булочки. Когда перед ними оказался шоколадный мусс, они покорно передали друг другу сливки. Когда настало время ликеров, они сосредоточили свое внимание на тостах, произносимых в честь Брендона, хотя оба не слышали ни слова из того, что говорилось за столом. Наконец, Брендон встал, чтобы поблагодарить присутствующих, и все закончилось.

Глория вскочила на ноги. Партнер Джонатана взял ее за руку.

— Надеюсь, ты позволишь пригласить тебя на танец, дорогая. У нас не было возможности поговорить.

Она колебалась, но умоляющее выражение его глаз заставило ее улыбнуться и кивнуть.

— Спасибо, я с удовольствием потанцую с вами.

Он выглядел довольным.

— Хорошо.

Они направились к танцевальной площадке, то и дело останавливаясь, чтобы поговорить с разными людьми. Когда оркестр заиграл, Брендон взял Глорию за руку и повел ее в центр площадки.

Джонатан, не обращая внимания на окружающих его людей, смотрел на танцующую пару.

— У тебя хмурый вид, — подойдя к нему, сказала Элизабет.

Он взглянул на нее:

— Извини. Расскажи мне, как у тебя дела, Элизабет.

— Эта фальшивая улыбка и столь же фальшивый интерес не обманут меня, Джонатан Крейг. Ты хочешь спросить меня о Глории. — Она посмотрела на него снизу вверх. — Ей пришлось очень туго, но я еще не слышала от нее жалоб.

— Неужели?

— Не кривляйся, Джонатан. Я не буду тебе ничего говорить о Глории. Если она захочет, чтобы ты все узнал, она сама тебе расскажет. Но я все-таки скажу тебе вот что: то, что произошло с ней здесь, в Ливерпуле, причинило ей сильную боль. Но она ни в чем не виновата.

Джонатан видел страдание в глазах Элизабет, ее сжатые в волнении руки, но он был слишком занят своими мыслями, чтобы обратить на это должное внимание.

— Прости, я не хотел тебя обидеть.

— И не смей обижать ее. С нее хватит мужчин-предателей.

Джонатан застыл, у него внутри все перевернулось. Он не хотел знать, но должен был спросить.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего. — Она отвернулась от него и заговорила с какой-то женщиной.

— Элизабет, — тихо позвал Джонатан. Она обернулась, качая головой.

— Я уже и так сказала слишком много. Поговори с Глорией.

Джонатан просто задохнулся от муки; его воображение рисовало ему живые картины: Глория с другими мужчинами. Не это ли и составляло ее прошлую жизнь? Сколько у нее было мужчин до него? Может быть, она все еще любит кого-нибудь из них? Приезжал к ней кто-либо в Лондон? Был ли среди ее знакомых тот, кто занимал в ее жизни особенное место? Ревность жгла его изнутри, как кислота. «Имеет ли это значение?» — спрашивал он себя. Да, черт возьми, имеет. Он хотел стать самым важным мужчиной в ее жизни, единственным мужчиной. Он намеревался спросить ее, как она отнесется к тому, чтобы быть с ним вместе всегда. «Нет, оборвал себя Джонатан, — если я не хочу сойти с ума, ее прошлое не должно меня касаться».

Его блуждающий взгляд снова остановился на танцевальной площадке, и он сразу же увидел Глорию. Ее партнером был уже не Брендон. Мужчина, первым заговоривший с ней, когда они были на втором этаже, склонился над ней сейчас. Она смеялась. На глазах у Джонатана, сжимавшего в бессильной ярости кулаки. К ним подошел другой мужчина и повел в танце улыбающуюся Глорию.