Не отпускай - [88]

Чтобы убить Бет – последнюю из тех, кто способствовал гибели его дочери.

– То, как я относился к тебе и что чувствую сейчас, – это настоящее. Нас связывала скорбь – тебя, меня, твоего отца. Знаю, в этом нет смысла, в этом даже есть что-то нездоровое…

– Нет, я понимаю…

– Я тебя люблю.

Мое сердце снова разрывается.

– И я вас люблю.

Рука Оги устремляется в карман.

– Нет, – говорю я.

– Я никогда бы не смог тебя убить, – говорит Оги.

– Я знаю. Но нет.

– Дай мне закончить это, Нап.

– Нет, Оги, – качаю я головой.

Я пересекаю комнату, засовываю руку в его карман, вынимаю его пистолет, отбрасываю в сторону. Отчасти мне не хочется останавливать Оги. Пусть бы это закончилось изящным суицидом. Изящным, аккуратным, окончательным. Покойся в мире. Некоторые сказали бы, что маятник качнулся в обратную сторону, что Оги неправильно учил меня, и если система законов не обеспечивает справедливости, это еще не значит, будто я могу вершить правосудие собственными руками, что я не имел права наказывать Трея в той же мере, в какой Оги не имел права убивать Лео, Хэнка и Рекса. Как подумали бы некоторые, я останавливаю его потому, что хочу отдать эту работу системе юстиции, и я наконец-то понял: возможность решать подобные проблемы надо предоставить закону, а не тем или иным людям с их страстями.

Или, может быть, надевая на Оги наручники, я понимаю: самоубийство стало бы для него легким выходом – если бы он убил себя, для него все и закончилось бы. Понимаю, что заставить старого копа со всеми его призраками гнить в тюремной камере – судьба пострашнее, чем быстрая пуля.

Имеет ли значение, какая из этих версий верна?

У меня разбито сердце, я опустошен. На миг мне приходит в голову мысль о пистолете в моих руках, и я думаю, как легко сейчас было бы присоединиться к тебе, Лео. Но эта мысль мимолетна.

Элли уже вызвала полицию. Оги уводят, он оборачивается, бросает взгляд на меня. Может быть, хочет что-то сказать, но я не желаю ничего слышать, это невыносимо. Я потерял Оги. Никакие слова это не изменят. Я разворачиваюсь и выхожу через заднюю дверь.

Вижу Мауру: она стоит и смотрит на поля. Я подхожу к ней сзади.

– Я должна сказать тебе еще кое-что, – произносит она.

– Это не имеет значения, – качаю я головой.

– Я в тот день, только раньше, встретила Дайану и Элли у школьной библиотеки. – (Я об этом, конечно, знаю. Элли мне уже рассказывала.) – Дайана собиралась порвать с Лео после бала. Я должна была держать язык за зубами. Подумаешь – важное дело? Должна была оставить это при себе.

Я уже догадался, о чем она.

– Ты сказала Лео.

Вот так ты и узнал, Лео?

– Он так разозлился. Стал говорить о том, что вернет ее. Но я не хотела в этом участвовать.

– И потому оказалась в лесу одна, – завершаю я.

– Если бы я ничего ему не сказала… ничего бы и не случилось. Это моя вина.

– Нет. Ты не виновата.

Я говорю это искренне. Прижимаю ее к себе и целую. Мы можем продолжать эту игру в виноватых бесконечно, правда, Лео? Ее вина, что она сказала тебе о желании Дайаны порвать с тобой, моя вина, что меня не было рядом с тобой, вина Оги, вина Хэнка, вина Рекса, вина Бет – черт, это вина президента Соединенных Штатов, который одобрил секретные тюрьмы.

Но знаешь что, Лео? Мне теперь все равно. Я на самом деле не говорю с тобой. Ты умер. Я тебя люблю, и мне всегда будет не хватать тебя, но ты мертв вот уже пятнадцать лет. Я слишком долго носил траур, тебе не кажется? Теперь я отпущу тебя и ухвачусь за что-нибудь более вещественное. Теперь я знаю правду. И может быть, думаю я, глядя на эту сильную красивую женщину в моих объятиях, эта правда наконец освободила меня.

Благодарности

Если вы прочли вступительное слово автора, то уже знаете, что я в этом романе вернулся ко временам моего детства. Воспоминания в группе «Фейсбука» – «Ливингстон – 60-е и 70-е» – были бесценны, но я в особенности благодарен Дону Бендеру, терпеливому человеку и эксперту во всем, что касается прежних ракетных баз в Нью-Джерси. Среди других, кого я хочу поблагодарить (порядок, в котором они здесь названы, не несет никакой смысловой нагрузки), – Энн-Софи Брё, Энн Армстронг-Кобен, доктор медицины; Роджер Хунос, Линда Файерстайн, Кристин Болл, Джейми Нэпп, Кэрри Суетоник, Дайана Дисеполо, Лиза Эрбах Вэнс, Джон Парсли и еще несколько человек, кого я забыл, но они такие щедрые и замечательные, а потому простят меня.

Еще я хочу поблагодарить Франко Кадедду, Саймона Фрейзера, Энн Хэннон, Джеффа Кауфмана, Бет Лэшли, Кори Мистисайн, Энди Ривза, Ивонну Шифрин, Маршу Стейн и Тома Страуда. Эти люди (или их близкие) сделали щедрые пожертвования по моему выбору в обмен на то, что их имена появятся в романе. Если в будущем вы захотите участвовать, узнайте подробности, посетив www.HarlanCoben.com.