Не открывая лица - [57]

Глаза девушки смеялись.

“Очевидно, переводчица, работает в гестапо!” — решил Маурах, но настороженность в нем не исчезла, а усилилась. Игра еще не была закончена. В жизни бывают такие невероятные случаи…

— И вы не боитесь? — спросил он шутливо, показывая глазами вниз и давая понять, что он имеет в виду пистолет.

— Боюсь… — призналась Эльза, — советских партизан. В районе Карловки они еще появляются…

Танцевали долго. Большинство пластинок оказались советскими — “Катюша”, “На закате ходит парень”, “Синий платочек”, — и Эльза подпевала, танцуя.

Когда пришло время укладываться спать, она сказала летчикам:

— Ну-ка, господа, подымайтесь на свои облака (Эльза имела в виду верхние полки) и не смейте спускаться на землю до утра.

Маураху Эльза сказала, вынув из-под корсажа пистолет:

— Отдаю вам на хранение. Спрячьте, пожалуйста. Я совершенно пьяна и боюсь… Если, кроме документов, я еще потеряю и оружие — будет колоссальный скандал. И вообще, господин обер-лейтенант, вы человек пожилой и серьезный, — будьте этой ночью моим ангелом-хранителем.

25. ТОВАРИЩ КУРТ

Все было готово. Тарас стоял у дерева по колено в снегу и держал в руке шпур. Напрягая слух и зрение, он смотрел в густую ночную тьму. Где-то спереди по неглубокой выемке тянулось полотно железной дороги. Там под стыком рельсов покоилась “маленькая штучка” — пять килограммов взрывчатки в округлой жестяной коробке. Ничего особенного и секретного: это была обыкновенная мина натяжного действия, какими часто пользовались партизаны-подрывники. Но хлопцу казалось, что там под рельсами лежит его горячее, бьющееся сердце…

Рядом с Тарасом стоял Курт. Оба они были густо облеплены падающими с неба хлопьями снега, и их фигуры на расстоянии трех шагов полностью сливались с темнотой. Прошло несколько часов с того момента, как Мюллер протянул ошеломленному Тарасу записку, зажатую между пальцами левой руки. Их разговор был коротким. Но прежде чем его начать, хлопец потребовал, чтобы солдат отдал ему свой автомат. Курт понял, что подросток ему не доверяет полностью, и отдал свое оружие. Быстро переговорив, они сняли с полицейского полушубок и оттащили труп в сторону от дороги. Тарас высыпал муку из мешка и вложил туда свернутый полушубок. Он приказал солдату взять карабин убитого, шапку и рукавицы. У Курта имелся компас. Хлопец определил по светящейся стрелке направление, и они зашагали на северо-восток, к лесу.

Шли молча: высокий солдат впереди, за ним — Тарас. Когда выбрались, наконец, на просеку, хлопец нашел дубок, ствол которого в метре от земли разветвлялся на два тонких ствола. Тарас отмерил от дубка пятнадцать шагов и начал разрывать руками снег у крохотной елочки, показывавшей только свою верхушку из сугроба.

И он нашел то, что искал.

Мину отнесли к полотну железной дороги. Тут Тарасу и Курту пришлось полежать несколько минут неподвижно в снегу, ожидая, пока мимо пройдет патруль, замеченный ими по редким вспышкам фонариков.

— Они считают шаги и останавливаются у каждого стыка, — зашептал Курт подростку.

— А что это звенит? — так же негромко спросил подросток.

— Это есть железные лопаты. Они копают вокруг стыков снег.

— Ищут шнур? — догадался Тарас.

— Да. Нужно ложить мина в середину рельса.

— Нет, нужно искать промежуточный стык.

Спустившись в выемку, они начали шарить руками в темноте по рельсам и после продолжительных поисков нашли звено, где рельс был сращен из двух кусков. Подросток и солдат выдолбили ножом в замерзшем песке ямку и заложили мину под стык, засыпав ее песком и снегом. Однако Тарас не довольствовался этим, он прорубил ножом по обочине и по откосу узкую, но глубокую канавку для шнура.

Погружая шнур в снег и заметая еловой ветвью свои следы, Курт и Тарас выбрались из выемки и отошли в мелколесье, насколько позволяла длина шнура. Тут Тарас вынул из мешка полушубок и одел его поверх ватника.

Ждали долго. Замерзли, но стояли, как вкопанные. Наконец, Курту стало невмоготу. Он достал из кармана шинели термос, отпил несколько глотков и протянул его подростку.

— Шнапс? — тихо спросил Тарас, отстраняя рукой термос. — Водки не пью.

— Какао. Держал для специальный случай…

Напиток был еще горячим. Тарас пил медленными глотками и чувствовал, как живительное тепло разливается по телу.

— Спасибо, — сказал он, передавая Курту термос.

— Пей, там еще есть.

— Я в полушубке Пей ты. Замерзнешь.

Через несколько минут Тарас услышал шум приближающегося поезда. Тут же Курт схватил его за руку.

— Осторожно. Это есть разведчик, авангард.

Но Тарас уже по шуму поезда понял, что идет паровоз и несколько вагонов. Впереди быстро пронесся сноп искр, осветивший трубу паровоза и несколько крыш теплушек.

Прошло добрых полчаса. Курт уже не мог устоять на месте и то и дело начинал притоптывать ногами. Вскоре и Тарасу стало невмоготу. Он переступал с ноги на ногу, старался шевелить в носках пальцами, но ноги казались по колено деревянными.

Наконец донесся отдаленный ритмичный гул мчащегося по рельсам тяжелого состава. Гул приближался, рос, ширился. Тарас стоял, стиснув зубы. Он уже не чувствовал холода. На мгновение ему даже показалось, что ничего этого нет: ни морозной тьмы, ни леса, ни шума приближающегося поезда, ни мины под рельсами, к которой тянется зажатый в его руке надежный шнур. Он замерз, и ему снится сон. Бывают ведь такие правдоподобные счастливые сны!