Не открывая лица - [47]

— Вроде был…

— Так вот, в Ракитном, люди рассказывают, двух молодых хлопцев поймали. Один постарше, видит, что гибель пришла, не будь дураком, выхватил у. немца автомат и давай косить. Половину комендатуры положил. Ну, кончились патроны… И его — тоже.

— Ха! — изумленно покачал головой хлопец. — А второй?

— Второй сидит у них. Под следствием.

— Всякие случаи случаются, мамаша. А больше люди наговорят.

Окончив мастерить дудочку, Тарас приложил ее к губам и издал несколько пискливых звуков. В его глазах появились лукавые, озорные огоньки.

— Вроде ничего дудочка. А ну, Федько, подпевай.

Отбивая такт ногой, Тарас с удовольствием заиграл на дудочке. Федько, услышав знакомую мелодию, начал пританцовывать и подпевать:

Ой, ходила дивчина бережком, бережком.

Загоняла селезня батожком, батожком.

Ходи, ходи, селезень, додому, додому.

Продам тебя дедушке старому, старому.

Точно повеселело в хате от этой шутливой песенки, от веселых лукавых глаз Тараса, от счастливых улыбок старой женщины и ее внука.

— На, Федько, — отдал Тарас дудочку мальчику. — Помни Тараса-дударика.

Петровна поставила на стол миску с картофелем, сваренным в кожуре.

— Садись поешь, хлопче. Мы уже вечеряли.

— Неудобно, мамаша, — сказал Тарас, смущенно поглядывая на миску. — У вас самих, может…

— Садись, садись, чего там. Дают — бери…

— А бьют — беги. Это верно! — потирая руки, хлопец уселся за стол. — Ну, разве только, чтоб хозяйка не обижалась…

Петровна присела рядом, подперла голову руками и загорюнилась.

— Ведь как было, — сказала она мечтательно. — Наступит вечер, соберутся все за столом… Электрику зажжешь — в хате ясно, как днем, музыка, радио играет. Тут тебе и разговоры, беседы… — Старуха смахнула горестную слезу с морщинистой щеки. — Все разбили, разрушили, сукины сыны. Холеры на их голову жду не дождуся.

— Бабуня, я на улицу пойду, — заявил вдруг Федько.

— Куда ты, на ночь глядя?

— Я только возле хаты постою, — слезливо затянул мальчик. — На порожке. Хоть снег рукой потрогаю.

— Полицай увидит и застрелит, — пугала внука бабка.

— Не увидит. Я присяду…

— Ну, иди, — разрешила Петровна. — Только на порожке стой, дальше не ходи!

Обрадовавшийся мальчик надел шапку, бабушкин кожу, шок и поспешно выскочил в сенцы. Старуха посмотрела ему вслед.

— Горе мое. Сынок среднего, Васи. Вот растет сиротой…

— А где отец? — спросил Тарас, с аппетитом поглощая очищенный присоленный картофель.

— Где, там, где все хорошие люди… — косо взглянула на хлопца старуха. Она о чем-то задумалась, но, не утерпев, достала из-за пазухи несколько фотографий. — Это мой старшенький.

— Ого! Шпала, — удивился Тарас, взглянув на одну из фотографий.

— Батальонный политрук, или как там? О. этот сильную голову к наукам имел. Читал, “то ни попадет. Первый в селе в комсомол вступил. А Василий — бригадир трактористов. Этот танкист теперь. Ну и младший, Гриша, в артиллерии… Забыла… Который пушку наводит.

— Бравые какие, — сказал Тарас, рассматривая фотографии. — Один к одному…

Петровна была польщена. Видно, долго она хранила фотографии сыновей у себя на груди, и многое накопилось в ее материнском сердце.

— Младший, Гришенька, карточку прислал, пишет: “Не пугайся, мама, что враг много земли занял Быстро он к нам идет, а еще быстрее назад бевкать будет”, — старуха всхлипнула и заплакала. — “Ждите, пишет, нас с победой” Ой, сыны мои, сыны… Может, и живых уже вас нет Может, давно ворон очи ваши повыклевал.

— Вы слезы вытрите… — мягко сказал Тарас. — Да спрячьте эти карточки куда-нибудь подальше и забудьте, куда спрятали.

— Скажешь такое!

— А я вам говорю — так лучше. — настаивал хлопец. — Чтоб и глаз человеческий на них не падал.

— Выходит, я прятаться от людей со своими сыновьями должна? — обиделась Петровна. — Да матери такими гордиться надо.

— Ну вот… — безнадежно развел руками Тарас — Вам про шило, а вы про мыло. Ведь они люди военные, при форме, у одного орден и медаль Вы всем показываете, а люди бывают разные. Ну как же так, без понятия?

— Всем… Кому показала? Я ведь тебе показала.

— И мне не надо, — сердито нахмурился Тарас. — Кто я такой? Неизвестно. Случайный, проходящий человек. Ага!

— Чего там в глаза туман пускать. Пугать вздумал. Я людей с первого взгляда… Меняльщик ты, вот и все.

— Угадали, — засмеялся Тарас.

Выговор хлопца все же подействовал на Петровну. Опасливо поглядывая на него, она спрятала фотографию и перешла к расспросам.

— А где зуб просвистал? Молодой, а щербатый.

— Это коняка выбила, — неохотно ответил Тарас. — Подвернулся…

— Глядеть надо.

— Не ожидал — старая, кляча.

— А брыкается?

— Ого! Еще хорошо отделался. Мог бы ноги протянуть. Будь здоров!

— А как же так — зуб выбила, а губы целые? — удивилась старуха.

— Улыбнуться мне пришлось как раз…

— Далеко живешь-то?

— Далеченько…

— Отец, мать есть?

— Нет. В детдоме воспитывался.

— То-то ты бойкий… А так поглядеть — и не подумаешь, что без родителей вырастал. Крепенький!

— На харчи не жаловался. Наш детдом был мировой. Кормили от пуза.

— Как же дальше жить думаешь?

— Видно будет, — Тарас вздохнул. — Раз такое дело — приспосабливаться надо. Подрасту вот — в Германию, может, на работу возьмут. Света увижу, ремесла научусь.