Не от мира сего-4 - [8]

"Торстейн Корабельный Мастер нанес Олафу удар секирой. Удар пришелся по левой ноге выше колена. Финн сын Арни тотчас сразил Торстейна. Получив эту рану, конунг оперся о камень, выпустил меч и обратился к Богу с мольбой о помощи. Тогда Торир Собака нанес ему удар копьем, удар пришелся ниже кольчуги, и копье вонзилось в живот. Тут Кальв нанес конунгу удар мечом, удар пришелся с левой стороны шеи. От этих трех ран конунг умер. После его гибели пали почти все, кто сражался рядом с ним", - так записал священник Ари Мудрый в своих свидетельских показаниях. Для кого он старался? Перед кем отчитывался? Во всяком случае, ни сын Олафа Магнус, ни дочь Ульфильда так никогда с этим Ари и не встретились. Вероятно, не просто так слыл он мудрым, раз избегал любых контактов с родственниками павшего героя, чтобы не запутаться в ответах на вопросы. Неужели каждый из воинов Свена имел на спине полоску ткани с указанием фамилии? Или, быть может, он ориентировался в номерах, присвоенных всем ратоборцам перед сражением?

Для Ярицслэйва это было неважно, для него смерть Олафа, какая бы она ни была, отражала перспективу увеличения княжеского влияния в Ливонии. А было ли солнечное затмение перед смертью героя, либо вовсе нет - это уже детали (считается, что затмение на самом деле имело место быть, примечание автора). В самом деле, не Иисус же Навин этот Олаф!

Ярицслэйв был тоже Мудрым, но не мог он сравниться в этом деле с Ари. Тело поверженного героя - это тоже ценность, да еще какая! Обученный одобренными Батиханством евангелиями, имеющий понятия о неодобренных - апокрифах - поп придумал чудо.

Некто Торгильс сын Хальмы и его сын Грим позаботились о похоронах: они обмыли тело, завернули его в льняную плащаницу и почему-то припрятали в заброшенной хижине. Видимо, победитель Свен вспомнил, что по обычаям викингов надо над покойником поизгаляться. Если таких обычаев не было, то он их легко изобрел - искал с соратниками тело, но не нашел. Опросил Кальва и второго парня, Торира Собакина, но те ничего не помнили. Даже место, где они завалили бойца под номером 12 (шутка, просто 12 - священная цифра, в том числе и у иудеев, примечание автора) толком указать не могли. Уже пьяные были.

Но один слепой прохожий чудом эту заброшенную хижину нашел, забрался в нее и измазал себя влагой с головы до ног, а влага та - с тела Олафа. Надо думать вода после обмывания. Или кровь без обмывания. Слепой измазался нечаянно, он все спать хотел пристроиться, но ощутил определенный дискомфорт. Вылез обратно и увидел свои руки, ноги, а потом в зеркало и лицо. Когда его вывели из обморока, он долго умолял о пластическом хирурге, но потом признался, как дело было. Свен с Собакиным и Кальвой бросились в хижину, но от тела и след простыл, а влага высохла.

Торгильс и Грим уже об этом позаботились. Они создали два гроба, и давай эти гробы таскать по окрестностям. Потом один утопили, потому что там лежали камни весом в сто восемнадцать килограммов, а другой закопали в тайном месте. Тайное место называлось тоже тайно - Грязный склон. Там, на песчаном холме, они и похоронили тело Олафа. Землю старательно заровняли и сели ждать, что будет.

Из холма забил родник с чистой колодезной водой, народ стал омываться и лечить свои застарелые болячки, а склон переименовали в Чистый, то есть, в Склон Олафа. Самого героя через год выкопали, чтобы похоронить в церкви Клеменса под надзор местному епископу. Покойник за двенадцать месяцев и пять дней ничуть не изменился, только ногти выросли, как когти, да еще и борода до колен и волосы до зада. Кнут, король, и жена его, наложница Альвива, попросили привести тело в надлежащий вид. Иначе говоря, волосы - остричь, ногти - отрезать. И в огонь! Не тело, конечно, а отрезанные части. Так они и не сгорели! Ладан обуглился, а волосам - хоть бы хны.

Так и завелось потом у друзей епископа: ходить с тела Олафа лишнее остригать, потому что росло оно все, как не на покойнике.

Вот такое вот чудо придумал Ари, даром, что был Мудрым. Чтобы извлечь для себя определенную прибыль, надо постараться возглавить дело, пускай оно даже не совсем соответствует намеченной партией программе. Олафа спешно объявили христианским святым, канонизировали, а поверенным сделался епископ церкви Клеменса. Народ, конечно, в церковь повалил валом. А им попы: "Не желаете, часом, в католицизм или в православие перекинуться?" "А Олаф там?" - спросил народ. "Спрашиваете!" - возмутились попы. - "Он у нас - святой, и мы с него мощи делать будем". "Ну, тогда ладно", - соглашался народ. - "Записывайте нас в свое Батиханство".

Слухи летают быстрее стрел и ранят, пожалуй, точнее. И Магнус, сын Олафа, и Ярицслэйв, ставший его опекуном, не стали проводить расследование, как обстояло дело с гибелью отца и коллеги по новгородской верхушке. Парню было не до того, а князю было до другого: месть, власть и влияние. Надо было как-нибудь в удобный момент отправить наследника конунга на родину, чтоб он там всем отомстил, забрал власть, и одновременно попал под влияние. И в Новгороде руки развяжутся.

Магнус, впитавший в себя все слухи, подкрепленные литературным произведением "О гибели святого Олафа" от Ари Мудрого, не стал ждать долго, едва почувствовал в себе силу, так сразу же и свалил на далекую Родину.