Он вбежал в подземный ход и, выставив вперед клинок, очень осторожно начал продвигаться вперед, готовый к любым неприятностям. Они, конечно, не заставили себя ждать.
Сначала пришел запах мокрой земли и чего-то отвратительно приторного. Так может пахнуть, если заставить, например, жида-ростовщика за большую деньгу копать большую яму. Жадные, они потеют, и от этого неприятно пахнут. Или испугать опять же того же жида. В общем, пробивает жидов-ростовщиков на запах при любом удобном случае. Потому-то и говорили, что они смердят. Смерды, одним словом, от слова - "mrad" (терять, умирать, на руническом санскрите, примечание автора), потому что это ее запах - запах тлена и разложения. Orjamaa - аромат, что и говорить (orja - невольник, maa - земля, в переводе с финского, примечание автора). Вот поэтому и придумали ростовщики благовония (от black - черный, примечание автора), чтоб скрыть свой естественный аромат.
Мысли имеют свойства проноситься в голове с такой скоростью, что их потом приходится выражать полдня. Если, конечно, вспомнятся. Когда все тело напряжено, в ожидании нападения, то голова легко освобождается от навязчивых соображений и думает сама по себе, что ей, голове, в голову взбредет.
Добрыша прокрался до самой пещеры, типа грота, не понимая природу доносившихся до него звуков и запахов. То, что он увидел в неверном свете гнилушек и колеблющемся пламени лучин, не вызвало у него удивления. Да вообще: ни страха, ни омерзения, ни опасений за себя - ничего не было. Был только долг, который в данный момент заключался в помощи отчаянно размахивающему мечом Василию.
На его плече сидела прекрасная округлая женская задница и дрыгала ногами, верхняя же женская часть скрывалась где-то в своде клети. "Наверно, это Маришка" - догадался Добрыша. - "Вытягивает себя за веревку". Он был недалек от истины, при условии, что в узилище не просочилась еще одна женщина.
Но то, что пыталось проникнуть в огороженное решеткой малое помещение, вряд ли можно было спутать с дамой. Да и с недамой - тоже. Это был гигантский червь, который, к тому же, имел рот, усаженный чем-то, напоминающим острые когти. Скорее, даже - клыки, только тонкие, несоразмерные с его пастью. Василий со всей возможной частотой ударов отбивался, не позволяя вломившемуся из земляной стены в зарешеченную келью безглазому отростку, дотянуться до себя и почти скрывшейся в ходе панночки.
Добрыша не стал тратить время на пустые разговоры, полагая, что непрошеный гость все равно глух к человеческому голосу. Поэтому он принялся также ожесточенно, как и его товарищ, колоть голову червя мечом. Тому это явно не понравилось: он замотал своим отростком из стороны в сторону и повернулся "лицом" к новой угрозе.
- Кто сказал, что это голова? - звеня клинком о прутья решетки, говорил Никитич. - По мне так, как раз наоборот.
Клыки червя скрежетали о железное ограждение, делая на нем заусеницы и вмятины. Некоторые даже ломались и теперь болтались в зеве монстра, как сломанные зубья у расчески. Решетка была сделана с запасом прочности, но и этого запаса могло не хватить: некоторые прутья начали прогибаться, уступая чудовищному напору червя.
Добрыша понимал, что его шанс только лишь в том, чтобы эта тварь не смогла высунуться еще больше из проделанной ею дыры в стене. Иначе возрастала свобода ее движений, а, следовательно, и сила. Он орудовал мечом, сколько хватало мощи, чередуя удары с колющими движениями.
Не было у червя ни глаз, ни носа, один лишь круглый зубастый рот, поэтому все выпады мечом, ограниченные решеткой, ощущались так, словно бьешься с тестом. На месте глубоких порезов выступала белое вещество сродни со студнем, да ломались иной раз тонкие клыки. Никитич в очередной раз подумал про себя, что это, может быть, и не голова вовсе. Но даже если вся битва протекала через зад, легче от этого не становилось.
Он совсем выпустил из своего внимания Васю, также орудующего мечом в клетке, но тот скоро напомнил о себе. Оказывается, пришедший на помощь Добрыша принял на себя всю ярость монстра, что позволило Казимировичу протиснуться по ходу наверх. Даже Маришка подала ему руку, помогая выбраться. Хотя могла сбить секретер и оставить ливонца погибать. Что-то, видать, изменилось в порядке вещей. То, что дрогнуло девичье сердце - пожалуй, не факт. Может быть, клин в виде тумбы оказался слишком тяжел?
Василий не стал терять время на галантные поклоны перед нагой красавицей, одеваться тоже решил повременить, он побежал на улицу, размахивая мечом. Около их повозки какое-то неприятное существо пыталось терзать пленного атамана, Вася поддел его - не шляхтича - на меч и тут же сбросил к воротам. Выхватил готовый для использования факел из обоза и грозно спросил у разбойника, пускающего из носа розовые пузыри.
- Куда мой друг подевался?
- Туда, - хнычущим голосом сказал атаман и подбородком указал на сарайку. Голый Вася с мечом в руке и факелом под мышкой показался шляхтичу удачным предлогом, чтоб упасть в обморок. Но он решил перетерпеть, опасаясь за свою жизнь - мало ли кто еще позарится на нее.
Василий вбежал в грот, где пыхтела тварь, и ругался увлеченный боем Добрыша. Вдвоем тыкать мечами в червя показалось Казимировичу не с руки, поэтому он подпалил от догорающих лучин факел, дождался, когда огонь наберет силу, и ткнул им через плечо Никитича в раззявленную пасть.
