Не оставляй меня снова одну - [4]

Но тут Хелле осенило: а что, если у нас не хватит денег, чтобы по-прежнему жить здесь? Ведь теперь зарабатывает только мама! Значит, нам ВСЕМ придётся переехать? Я об этом и не подумала!

Если я перееду, что тогда будет со мной и с Хелле? Представить только, что в наш дом въедет ДРУГАЯ ДЕВОЧКА, и она станет лучшей подругой Хелле!..

Я НЕ ХОЧУ ПЕРЕЕЗЖАТЬ!!!!!!!!!

Я спускаюсь на первый этаж. Мама сидит у стола и решает судоку.

— Нам что, теперь придётся переехать? — спрашиваю я.

Мама смотрит на меня.

— Дружочек, почему ты об этом спрашиваешь?

— Хелле говорит, что у нас — раз папа безработный, — наверное, не хватит денег, чтобы жить здесь, и нам всем придётся переехать в Берген.

— В Берген?.. — удивляется мама.

Я всё глотаю, глотаю и никак не могу проглотить комок в горле. Мама откладывает ручку.

— Да нет же, Ода, всё будет хорошо, — говорит она своим обычным мягким голосом. — У нас есть средства, чтобы прожить здесь при одной моей зарплате. Да и папа скоро найдёт новую работу.

Не переживай, девочка моя, всё устроится.

Мама подходит и крепко меня обнимает.

Дорогой дневник!

Нам не нужно переезжать в Берген!

К счастью.

Мама такая добрая!

Я посылаю Хелле сообщение: «На Платформе через две минуты». Одеваюсь и бегу на встречу.

Платформа

Чуть выше наших домов, моего и Хелле, в промежутке между ними, есть маленький лесок, он доходит до самого шоссе. Он так и называется — Лесок. В Леске папа Хелле построил деревянное сооружение, похожее на нефтяную платформу: такой прямоугольный помост с лесенкой и перилами по всему краю. По углам помоста четыре больших дерева Это и есть Платформа. Папа Хелле построил ее очень давно, еще до того, как уехал в Берген. Мы с Хелле всё время на нем играем (и Эрленд тоже). Раньше сюда часто приходил и Стиан, но сейчас больше не приходит. Почти не приходит. (Это хорошо, потому что он ДУБИНА!)

Тут мы с Хелле устраиваемся и болтаем. Я рассказываю ей, что мне ответила мама — что нам не нужно переезжать и всё устроится. Хелле очень этому рада. И я тоже. Потом мы с фонарём просматриваем наши листочки и поджидаем, не пройдёт ли внизу, по дороге, объект, подходящий для шпионажа. (На Платформе у нас стоит деревянный ящик с разными нужными вещами: например, там есть фонарик, писчая бумага, записи и рисунки, и всё для письма, и шпионское оборудование.)

Улевик

Мы сидим на Платформе уже битый час; за это время не прошёл никто, за кем можно было бы пошпионить. В конце концов мы совсем заледенели, и пришлось идти домой. Что делать, удача выпадает не всегда! К тому же на первом этаже в левой половине Зелёного дома как раз сейчас никто не живёт. (Жильцы трёх остальных квартир Зелёного дома работают на Станции, и все они ужасно скучные. В том, чтобы за ними шпионить, нет никакой радости — ничего интересного они не делают.)

Раньше в левой половине Зелёного дома жил Улевик — вот за ним мы без конца и шпионили. Он действительно был чокнутым. Такой весь затворник и отшельник, больше всего он любил быть один. К нему никто НИ РАЗУ не пришёл. Он только и делал, что сидел у себя в квартире, читал и поедал из банки лопарские тефтели — они ещё называются «йойк-тефтели».

(А «йойки» — это все знают — это такие особые песни, их на севере поют лопари.) Иногда он ел тефтели два раза в день! Кто вообще обедает ДВА раза в день? Только чудики.

Сидя на Платформе с биноклем, мы постоянно шпионили за Улевиком. Через бинокль мы могли заглядывать прямо к нему на кухню и в комнату Шпионить за Улевиком было клёво! Иногда он что-то вырезал из газет и вклеивал в альбом для фотографий. В этом была какая-то тайна! Зачем он это делал?!

Но в один прекрасный день клей в его тюбике закончился, и в альбом он больше ничего не вклеивал…

Как-то утром Улевик открыл дверь, чтобы взять газеты — мы с Хелле спрятались за мусорными ящиками и наблюдали. (Вот-вот должен был прийти школьный автобус.)

И тут я вдруг крикнула изо всех сил:

— ЭЙ, УЛЕВИК! У ТЕБЯ ЧТО, КЛЕЯ БОЛЬШЕ НЕ ОСТАЛОСЬ?!!

Улевик быстро огляделся, но нас не увидел. Он проворчал что-то насчёт «бессовестных детей», поспешил забрать газеты и закрыл за собой дверь. В это время, собираясь ехать на работу, направлялась к машине мама. Она огорчилась.

— Девочки, перестаньте, наконец, изводить Улевика, — сказала она.

А потом Улевик съехал. Теперь в левой нижней квартире Зелёного дома никто не живёт.

Наша улица

Чтобы попасть на нашу улицу, нужно ехать по шоссе на север, к выезду из города. Дорога петляет, огибая холмы и пригорки — их на берегу фьорда немерено, так что очень скоро тебя начинает укачивать. Терпишь пятнадцать минут в машине в компании с Эрленд, и, когда она начинает хныкать, что её тошнит, что она умрёт, если мы немедленно не доедем до дома, мы как раз доезжаем.

Если повернуть направо, вниз, то там, посередине бугристого холма, живут Хелле и «все эти».

Дом, в котором живут Хелле и «все эти»

Хелле и «все эти» живут в жёлтом деревянном доме. От нашей террасы до террасы Хелле можно добежать за 27 секунд (мы замеряли время). Перед домом большая площадка для выгула собак. (У мамы Хелле три ОГРОМЕННЫХ собаки!) Чтобы подойти ко входу в дом, нужно пересечь эту площадку. Но ещё можно пройти через террасу. Моя мама, когда ходит к маме Хелле, так и делает — она боится собак. Я тоже чаще всего хожу через террасу. (Не потому, что боюсь собак. НЕТ! Я не боюсь НИЧЕГО! Просто через террасу ближе.)