Не оглядывайся! - [46]

— Зачем вы даете это мне?

Фитцнер задержал дыхание.

— Я мог бы оставить все как есть, не так ли? Сжечь в печи, не сказать ни слова. Я просто демонстрирую, мне нечего скрывать.

— Я был в этом уверен, — сказал Скарре.

Фритцнер улыбнулся.

— Вы думаете, я идиот?

— Возможно, — Скарре улыбнулся в ответ. — А может быть, вы пытаетесь одурачить меня. Может быть, вы настолько расчетливы, что разыграли это невинное признание. Я возьму нитку с собой. И буду наблюдать за вами с еще большим вниманием, чем прежде.

Фритцнер побледнел. Скарре не сдержался и улыбнулся еще шире.

— Почему ваша лодка так называется? — спросил он с интересом и взглянул на лодку. — Странное название для лодки: «Narco Traficante»?

— Просто пришло в голову.

Он попытался снова взять себя в руки.

— Звучит неплохо, как вам кажется? — Он озабоченно взглянул на молодого полицейского.

— Вы уже ходили на ней по морю?

— Ни разу, — признался Фитцнер. — В море у меня всегда разыгрывается морская болезнь.

* * *

Только сейчас Эдди заметил по своим наручным часам, что прошел целый день с тех пор, как первая лопата сухой земли ударилась о крышку гроба. Земли над Анни. Полной веток, камней и червяков. В кармане у него лежал комок бумаги, несколько слов, которые он хотел прочесть, стоя у гроба, после проповеди. Остаток жизни его будет мучить то, что он просто стоял и всхлипывал и не произнес ни единого слова.

— Я думаю, что у Сёльви не все в порядке с головой, — сказал Эдди Холланд и покрутил пальцем у виска. — Это не видно на томограмме, вообще не выявляется медицинским путем, но у нее есть проблемы. Она научилась всему, что нужно в этой жизни, она просто немного медлительна. Может быть, чувствует себя одинокой. Не говорите об этом с Адой, — добавил он.

— Она это отрицает? — спросил Сейер.

— Она говорит, что, если ничего не выявлено, значит, скорее всего, все в порядке. Просто все люди разные, говорит она.

Сейер вызвал его в офис.

— Мне нужно кое о чем вас спросить, — осторожно начал Сейер. — Если бы Анни встретилась на дороге с Акселем Бьёрком, она бы села к нему в машину?

Вопрос заставил Эдди удивленно раскрыть глаза.

— Это неслыханно, — сказал он, помолчав.

— Произошло неслыханное преступление. Просто ответьте на вопрос. Я знаю людей, о которых идет речь, не так хорошо, как вы, и в каком-то смысле в этом мое преимущество.

— Отец Сёльви, — задумчиво сказал Холланд. — Может быть. Они были у него в гостях пару-тройку раз, так что она знала его. Она бы села в машину, если бы он предложил. Почему нет?

— Какие у вас с ним отношения?

— Никаких.

— Но вы говорили с ним?

— Только между делом. Ада никогда не впускала его в дом. Жаловалась, что он надоел.

— А вы сами что об этом думаете?

Холланд заерзал в кресле.

— Я думаю, это было глупо. Он же не хотел ничего плохого, просто увидеть Сёльви раз-другой. Сейчас у него ничего нет. И работу потерял.

— А Сёльви? Она любила навещать его?

— Я боюсь, что Ада отбила у нее охоту. Она бывает очень жесткой. Бьёрк наверняка сдался. Я видел его на похоронах, она так посмотрела на него… Понимаете, — проникновенно сказал он, — не так легко противоречить Аде. Это не значит, что я ее боюсь или что-то вроде этого, — он усмехнулся. — Но она так легко выходит из себя… Как бы вам объяснить… Она так легко выходит из себя, что я не осмеливаюсь.

Он снова замолчал, а Сейер сидел тихо и ждал, пытаясь представить себе запутанные игры, происходящие между людьми. Тысячи нитей на протяжении многих лет переплелись между собой и образовали упругую мелкоячеистую сеть, в которой ты чувствуешь себя добычей. Его восхищали механизмы этого процесса. И боязнь людей достать нож и выбраться наружу, даже если они до смерти тосковали по свободе. Холланд наверняка хотел выбраться из сетей Ады, но его удерживали тысячи мелочей. Он сделал выбор, вследствие которого будет сидеть в клейких нитях до конца своих дней, и это решение так давит на него, что вся его мощная фигура ссутулилась и обвисла.

— Вы ничего не нашли? — спросил он вскоре.

— К сожалению, — неохотно ответил Сейер. — Все, что у нас есть, — это множество теплых отзывов об Анни. Улик очень немного, и они мало что нам дают, а явных мотивов не видно. Анни не изнасиловали и вообще не причинили ей никакого вреда. Вблизи Коллена в тот день не заметили ничего, что могло бы помочь нам, а все, кто проезжал по той дороге на машине, сообщили о себе. Есть, правда, одно исключение — автомобиль, который мы никак не можем найти. Мотоцикл, стоявший возле лавки Хоргена, тоже как сквозь землю провалился. Может быть, это был просто турист. Никто не видел номеров. Мотоциклист мог быть иностранцем. Мы обыскали дно озера в поисках ее рюкзака и не нашли его, поэтому предполагаем, что он до сих пор в руках преступника. Но у нас нет подозреваемого, и, таким образом, мы не можем никого обыскать. У нас даже нет конкретных предположений. У нас так мало фактов, что приходится фантазировать. Анни могла, например, каким-то образом узнать секретную информацию — может быть, чисто случайно, — и кто-то отнял у нее жизнь, чтобы обеспечить ее молчание. В этом случае информация должна содержать очень серьезный компромат, раз уж дело дошло до убийства. Ее раздели, но не тронули, и это может означать, что убийца хочет сместить подозрения в область сексуального насилия, чтобы отвлечь наше внимание от настоящих мотивов. И поэтому, — закончил он, — нам так важно знать как можно больше о прошлом Анни.