Не оглядывайся, Джин... - [33]

Арли Холл не очень велик, но это прекрасный образец определенного типа сельских домов. Первоначально это была ферма, как узнала Джин из рассказов Блейра. Последние триста лет дом принадлежит семейству Марстонов, и эта семья пустила глубокие корни в графстве. До того как Холл перешел во владение отца Блейра — а он был младшим сыном, его обитатели занимались исключительно сельским хозяйством. Но отец Блейра нарушил традицию, потому что до неожиданной смерти старшего брата стал врачом — он был любимым сельским врачом во всей округе, практика его протянулась на много миль, охватывая несколько деревень. Три года назад он умер. Большая часть сельскохозяйственных угодий и две небольшие фермы не использовались; семья никогда не была очень богатой, а налоги, расходы на похороны и грабительская политика правительства сделали ее еще бедней.

Когда машина остановилась перед широко раскрытой дверью, из нее быстро вышла миссис Марстон. Стройная и подтянутая, с мелко завитыми седыми волосами, она все еще сохраняла если не красоту, то привлекательность. Джин сразу поняла, от кого Блейр унаследовал свои красивые глаза и тот проницательный острый взгляд, который так для него характерен.

— Так вот какая Джин! Тысячу раз добро пожаловать, моя дорогая. — Проницательным взглядом, слишком теплым, чтобы смутить, миссис Марстон несколько мгновений разглядывала девушку, в то же время крепко пожимая ей руку. Потом, повернувшись к сыну с улыбкой, кивнула и провозгласила:

— Подходит! — И, ласково обняв его, пригласила: — Заходите оба.

От теплоты ее слов сознание одиночества и опасения Джин словно растаяли. Впервые с детства ощутив чувство «принадлежности кому-то», она вошла в дом, одной рукой держа за руку Блейра, другой — его мать.

Когда она впоследствии вспоминала, этот день казался ей каким-то удивительным оазисом: в котором невозможно думать об окружающей пустыне. С первого момента быть здесь показалось ей таким естественным — быть и думать о доме Блейра, как о своем.

После чая миссис Марстон увела ее в свое святилище, пока Блейр отправился наносить необходимые визиты местному врачу и викарию, — оба они знали его еще мальчиком.

— Моя дорогая, — призналась женщина, — не могу передать вам, как я рада, что вы с Блейром поженитесь. Я уже давно была уверена, что вы для него самая подходящая девушка.

— Давно? — Джин вопросительно посмотрела на не.

Миссис Марстон кивнула.

— О, у него нет секретов от мамы! — со смехом сказала она. — Я сразу вижу, когда он встревожен или расстроен. Поверьте, я много о вас слышала; так много, что раньше, чем он мне признался, догадалась, что вы именно та девушка, какую я всегда надеялась увидеть с ним рядом. Хотя, должна признаться, что была не очень довольна, когда поняла, что вы… не подпускаете его к себе.

— Он рассказывал вам об этом? — быстро спросила Джин.

— Нет, моя дорогая. Я просто знала. Я попросила его привезти вас сюда, но он сказал, что вы дали ему понять, что не хотите приезжать.

— Как же я была неблагодарна! — воскликнула Джин. — Я хотела приехать, но…

Она замолчала и прикусила губу. Как ей это объяснить?!

— Может, боялись позволить себе увлечься, — сказала миссис Марстон. — Но вы ведь его любите? Вы сделаете его счастливым?

— Этого я хочу больше всего в мире. Если бы… если бы я была в этом уверена… — Джин снова замолчала, и опытная женщина пришла ей на помощь.

— Вы не были уверены, что хотите отказаться от своей профессии. Но я убеждена, что вы рождены друг для друга, — решительно добавила она.

Раздеваясь, Джин вспоминала этот разговор и думала: все замечательное, что произошло с ней, должно было произойти; это награда за все пережитые несчастья, за все одинокие годы, когда она была лишена того, на что имела право. И отказаться принять дар любви Блейра было бы не просто неблагодарностью, а почти святотатством… Разве миссис Марстон почти дословно не повторила то, что сказал ей Макнейрн?

Глава одиннадцатая

1

Даже если бы яркое солнце и окрыляющее ощущение ее принадлежности этому дому не прогнали страхи Джин, у нее все равно уже не было времени думать ни о чем другом, кроме событий завтрашнего дня.

Утром с миссис Марстон и Блейром она побывала в церкви, и хотя ее ожидало нелегкое испытание: именно она, а не проповедь викария — вызвала интерес всей паствы, — она постаралась не обращать внимания на любопытные взгляды деревенских жителей. И не только деревенских. Были тут и владельцы имений по соседству, и после службы ее представили сэру Джеймсу и леди Драммонд, которые были ближайшими соседями Марстонов.

Сэр Джеймс, кажется, был мировым судьей, а его жена возглавляла местное отделение «Женского института»[12]. К облегчению Джин, Драммонды торопились, и, пообещав «дорогой Харриет» (матери Блейра), что заглянут позже, они уехали.

— Дорогая, боюсь, все смотрели только на тебя! — виновато сказал ей чуть погодя Блейр. — Ты должна простить естественное любопытство. Большинство этих людей знает меня с младенчества, и их интерес ко мне зародился еще до того, как я появился среди них. — И он озорно поглядел на мать.

— О да! — согласилась она. — Соседи хотели знать, рожу ли я мальчика или девочку.